Вот приблизительно как рассуждает разбойник или убийца, которых ничто, кроме виселицы или колеса, не сможет удержать от нарушения законов. Я знаю: утонченность души достигается только воспитанием чувств. Но если разбойник не способен правильно выразить свои принципы, это не значит, что от этого они становятся для него менее действенными: "Почему я должен уважать законы, которые проводят между мною и богатым такое резкое различие? Он отказывает мне в гроше, который я у него прошу, оправдывая это тем, что дает мне работу, хотя не имеет о ней никакого понятия. Кто написал эти законы? - богатые и могущественнее. Они ни разу не удостоили своим посещением хижины бедняка. И им никогда не приходилось делить кусок заплесневелого хлеба под крики невинных и голодных детей и слезы жены. Порвем эти цепи, гибельные для большинства и выгодные только кучке праздных тиранов. Уничтожим несправедливость в зародыше. И тогда я вновь обрету свою естественную независимость, заживу привольно и счастливо, добывая на хлеб насущный своей удалью и ловкостью. Может быть, и придет день раскаяния и скорби, но это будет лишь миг. За столь долгие годы свободы и удовольствий лишь один день мук расплаты. Во главе горстки людей, я исправлю ошибки судьбы и увижу этих тиранов бледными и дрожащими от страха перед тем, кого они с оскорбительным высокомерием считали ничтожнее своих лошадей и собак". Тут злодей, для которого нет ничего святого, вспомнит о религии, и она придет ему на помощь, предоставив возможность легкого покаяния и почти несомненное вечное блаженство, что сильно ослабит ужас последней трагедии.
Но тот, перед чьим мысленным взором пройдет длинная череда лет или даже вся жизнь, загубленная на каторге, на виду у сограждан, среди которых он жил свободным и полноправным, тот, кто представит себя узником тех законов, которые его защищали, тот с пользой для себя сравнит это с неясным исходом своих преступлений, с краткостью мига, в течение которого он мог бы воспользоваться их плодами. Продолжительность несчастий, которую являет пример людей, сделавшихся жертвой своих необдуманных поступков, произведет на него гораздо более сильное впечатление, чем зрелище смертной казни, которое скорее ожесточит, чем исправит его.
Смертная казнь бесполезна и потому, что дает людям пример жестокости. Если страсти и жажда войн научили проливать человеческую кровь, то законы, создаваемые, между прочим, для смягчения нравов, не должны множить примеры зверства, что особенно гибельно, ибо смерть в силу закона свершается методически и с соблюдением правовых формальностей. Мне кажется абсурдом, когда законы, представляющие собой выражение воли всего общества, законы, которые порицают убийства и карают за него, сами совершают то же самое. И для того, чтобы удержать граждан от убийства, предписывают властям убивать. Какие законы истинны и наиболее полезны? Это те договоры и те условия, которые все готовы были бы соблюдать и предлагать, пока молчит всевластный голос частного интереса, или когда он совпадает с интересом общественным. Какие чувства возбуждает в каждом смертная казнь? Мы узнаем эти чувства в негодовании и презрении, с которым каждый смотрит на палача, хотя тот лишь невинный исполнитель воли общества. Он - добрый гражданин, служащий общественному благу, необходимое орудие внутренней безопасности государства. Такой же, как доблестные воины, охраняющие его внешние рубежи. Отчего же происходит это противоречие? И почему это чувство, к стыду разума, неискоренимо? Потому что люди в глубине души, которая более чем что-либо продолжает оставаться сколком первозданной природы, всегда верили, что их жизнь не подвластна никому, кроме необходимости, которая твердой рукой правит миром.