После полудня Бетанкур данной ему властью позаимствовал у приданного его роте разведвзвода сверхлегкую бронемашину (фактически «бронеджип») «Панар VBL» с радистом и водителем и съездил в восточном направлении, дабы лично разведать окружающую обстановку.
И едва отъехав от своих танков, он лично убедился, что, похоже, русская авиация разделала румын практически «под орех», беспощадно и очень профессионально. По крайней мере капитан Бетанкур впервые видел столько трупов сразу (и все эти покойники были в натовской форме), а лежащие на боку или перевернутые вверх днищем от прямых или близких попаданий авиабомб довольно крупного калибра тридцатишеститонные танки (Т-55 и их румынские варианты) и превращенные в груды обгорелого металлолома бронемашины и тягачи с орудиями вообще вызвали у него что-то вроде ужаса. Характерно, что, к примеру, медицинские подразделения румын русская авиация практически не задела.
Суетившиеся возле разбомбленной техники румынские офицеры явно не знали, что делать, тем более что из-за отсутствия нормальной радиосвязи они не получали никаких новых приказов, несмотря на то, что обстановка вокруг изменилась кардинально. Поэтому практически единственным их занятием в этот момент была эвакуация раненых, которая вообще-то никак не зависела от воли румынского командования.
Там же, во время остановки у полевого медпункта, Бетанкур узнал от какого-то бритого румынского майора, что в предместьях Bendery, помимо прочего, сгинули с концами и три или четыре французских AMX-10RC вместе с экипажами.
А вот этих парней капитану было искренне жаль, с некоторыми из них он даже успел близко познакомиться во время совместного прочесывания злачных мест Бухареста.
Ехать дальше, еще более приближаясь к очень условной «линии боевого соприкосновения» на миниатюрном VBL с его невысокой проходимостью и крайне слабой бронезащитой Бетанкур не рискнул, тем более что экипаж броневика начал сильно нервничать, а все шоссе по пути на восток оказалось наглухо загромождено разбитой и горящей румынской техникой и частично простреливалось артиллерией с обеих сторон.
Вернувшийся обратно к своим танкам в самом скверном расположении духа, Бетанкур мог лишь констатировать прописную истину о том, что ему и его людям повезло. Во всяком случае – пока.
На протяжении последующих трех часов никто по-прежнему не знал, что происходит, ни румыны, ни молдаване, ни французы. Связь или трещала помехами, или женским голосом пела по-русски что-то, вроде:
– …severniy veter, krilya sedye, krylya sedye, rodnye kraya, severniy veter, sdrawstwyi, Rossiya, sdrawstwyi, Rossiya, ti pomnish menya?..