Теперь Эверетт хотел за это отомстить. Да, фрески были чудесной местью. Вероятно, его двоюродную бабушку хватит удар, когда она узнает, что из себя представляли эти картины. Что же, по крайней мере, она больше не будет беспрестанно говорить о достоинствах старого благочестивого маркиза. Поскольку, тот умер уже много лет назад, и не мог возбудиться от эротических картин, которые теперь покрывали стены его бывшей спальни, в противоположность своему сыну.
Полдюжины художников делали предположения о том, как могла бы быть оформлена комната. И все же, идея ни одного из присланных эскизов, не понравилась Эверетту. Потому что, разумеется, мужчина требовал нечто эротическое. Но те, что показывали ему, выглядели либо безвкусными, либо развратными. Даже если в первую очередь, он хотел рассердить двоюродную бабушку, то маркиз ни в коем случае не собирался спать в помещении, изобилующем второсортными изображениями.
Эскизы Лионеля были единственными, которые понравились Эверетту. Когда он рассматривал их, его пульс учащался. Но мужчина был почти готов отвергнуть и их. Потому что даже спустя шесть лет рана все еще болела, если на нее сыпали соль. Но когда он прочитал адрес отправителя, недалеко от Вестминстер-бридж, это означало только одно – финансовые дела Лионеля были плохи.
Теперь он чувствовал себя обязанным отдать заказ бывшему другу. Так как посредством последнего, он мог помочь ему и вероятно, таким образом исправить немногое из того, что когда-то натворил. Маркиза все еще мучило его позорное прошлое, которое привело к окончанию их дружбы.
Глава 2
Эверетт оправдывал свое решение именно этим. Пока он рассматривал эскиз нимфы, и то, как она поклонялась Богу, мужчину охватило возбуждение.
Позже он написал ответное письмо Лионелю, в котором перечислил особенности своего заказа, но даже словом не упомянул о причинах их ссоры. В конце концов, Эверетт не выдержал и вежливо спросил, все ли хорошо у него и его сестры.
Даже сегодня маркизу было стыдно, когда он думал о Лавидии Тракерн. Мужчина никогда не перестанет сожалеть о том, что сделал из эгоизма, глупости и юношеской необдуманности. Он не мог заставить себя упомянуть ее имя в письме к Лионелю. Тем более не в письме, в котором шла речь о таком особенном виде фресок. Нет, Эверетт даже намеком ничего бы не написал о Лавидии.
В своем ответе Лионель говорил только о картинах и предлагаемой за них оплате. Художник согласился со всеми условиями, однако выдвинул требование. Гонорар должен быть внесен в «Хоэр’с Банк», что позволило бы поддерживать только письменный контакт и никогда не встречаться лично.