и обычным оружием, а если придется умереть, то человеком, а не зверем. Он с силой нанес удар, но противник ловко отбил его и продолжил:
-Ну если ты не знаешь, я расскажу. Снимать шкуру лучше в полнолуние с еще живого оборотня, а сегодня как раз полная луна!
В глазах у Стефана потемнело, он потерял самообладание, и огромный черный волк прыгнул на соперника, придавив его к земле, Мощные челюсти сомкнулись на горле, легко перекусив кольчужный воротник, и насмешник перестал жить. Но узкий меч пронзил оборотня насквозь, и оба врага лежали на снегу , окрашенном их смешавшейся кровью.
Из-за высоких елей, кажущихся почти черными в предрассветном сумраке, за кровавой бойней наблюдали безмолвные свидетели, темные фигуры легко скользили по снегу, приближаясь к поляне.
Георг Мейер потихоньку выдыхался. Поединок один на один с вампиром был ему явно не по силам. С годами он утратил былую ловкость и уже жалел о глупом решении самому наказать негодяя. Неожиданно его противник ослабил свой натиск и отвлекся. Рюдигер оглянулся на короткое, внезапно оборвавшееся рычание, и в это же время покрытое серебром лезвие вошло ему в бок, оставив кровавый след на распахнувшемся полушубке. Короткая обжигающая боль быстро отступила, он даже не понял сначала, что ранен.
Пораженный нелепой смертью оборотня, он решил поставить точку в затянувшемся по его мнению поединке и уверенно атаковал Мейера. Засыпав противника ударами, он не давая тому опомниться, нанес быстрый укол в грудь. Но фальшион только прорезал черную ткань накидки и скользнул по кольчуге. Его рука вдруг утратила силу, смеющееся лицо врага расплывалось, в глазах темнело. Рана, нанесенная серебром, не спешила затягиваться, кровь горячим ручьем бежала по ногам, потихоньку отнимая силы и созна-
ние. Его противник довольно заявил:
-Кажется, в мои четки добавится еще пара клыков, признай, нечисть, что тебе конец!
-Да ты бы еще уши отрезал на память, служитель церкви, -усмехнулся Рюдигер побелевшими губами. Сжав рукоять клинка двумя руками, он с неожиданной силой резко
Воткнул оружие в живот готхеймца. На искаженном болью лице врага мелькнуло удивление, изо рта хлынула кровь , и взгляд погас.
-Доброго пути!Может там тебе поверят, что ты убивал и жег на кострах ради истинной веры...
Сил, чтобы вытащить меч, уже не осталось, ноги вдруг перестали ему подчиняться, сознание затуманилось, и он упал на кровавый снег вместе с мертвым врагом.
Их противники не были уверены в своей победе, и вскоре в них полетели серебрянные стрелы. Иоганн ожесточенно рубился с высоким воином, не уступающем ему в росте и сложении. Огромный двуручный меч с блестевшим серебром лезвием с ужасной силой сшибался со знаменитым фламбергом наемника. Казалось, они будут драться до бесконечности, не ощущая усталости. Противнику Иоганна все же не хватало вампирской быстроты и ловкости, и волнистое лезвие меча-пламени словно пилой прошло по его кольчуге, оставляя рваный окровавленный след. Теряя самообладание, он в бешенстве кинулся на врага, нанося беспорядочные сокрушительные удары, но его противник с неожиданной для своего роста ловкостью уворачивался от них. Неожиданно Иоганн замер на месте и чуть пошатнулся. Легко прошив одежду, в его спину воткнулось сразу две стрелы. Третья попала в ногу. Он не успел ответить на удар, и меч врага летел прямо на него. В последний миг он сумел отклониться, но меч все же задел его, прочертив кровавую полосу по ребрам. Однако несмотря на раны, он продолжал драться с прежней яростью, вызывая у своего противника почти суеверный ужас.