Голос Томми проник в нить рассуждений Лилли с другой стороны комнаты:
– Мы постараемся!
– Хорошо, Томми. Спустись, возьми свое оружие, давай. У тебя все еще есть та веревка?
– Эта?
Мальчик спустился, вытягивая веревочную бухту из поясных петель. Мощная пеньковая веревка потрепана и испачкана от подъема по стене здания. Он отдал ее Лилли. Она собрала детей вокруг себя преувеличенно спокойными жестами рук, подводя самых маленьких поближе к себе. Большинство из них все еще плохо двигались из-за травм, они прижимались к ней, словно к рыбе-лоцману. Лилли повернулась к Бетани.
– Пойди, возьми ребенка, дорогая.
– Почему мы должны….
– Не спорь, дорогая, просто сделай это – мы действительно спешим.
Бетани подошла и взяла младенца, ребенок все еще жевал с соску с относительным спокойствием. Васильково-синие глаза ребенка, казалось, смотрели на Лилли с таким же выражением, как прихожанин смотрел бы на Бога. Лилли повернулась к девятилетней Дженни Куган, девочке в очках с толстой оправой, обмотанной липкой лентой, и в японской футболке с аниме. Дженни была ярой поклонницей хипстерской моды, а также довольно сильной девочкой для своего возраста.
– Возьми это, золотце, и не отпускай, неважно, что произойдет.
Дженни сильно ухватилась за веревку бледными пальцами. Лилли посмотрела на других детей и внезапно почувствовала волну эмоций, проходящих сквозь нее; ее накрыли воспоминания о дошкольниках, как рыбки, следующих за своими няньками по пригородным тротуарам.
– Каждый хватается за веревку и крепко держится! Я буду быстро двигаться к ближайшей лестнице, и не останавливайтесь, неважно, что случится. Даже если вы услышите выстрелы.
Дети постарше закивали. Близнецы Слокум, одетые в одинаковые изодранные передники и крошечные кроссовки, стояли плечом к плечу, как на открытке Дианы Арбус. Веснушчатый, румяный десятилетний Тайлер Куган стоял за ними, добросовестно сжимая веревку. Он все еще носил изношенную кепку, словно она давала какие-то суперсилы своему владельцу. Лилли рассматривала детей одного за другим, пока готовилась вести их на свободу. По существу, все эти дети осиротели из-за бедствия, и Лилли любила этих малышей всем сердцем и душой. И на краткий миг Лилли поняла, что она такая же, как они. Лилли также осиротела из-за нашествия. Она кивнула в последний раз, серьезная и решительная, и потянулась за оружием, закрепленным на спине.
Она потянула рукоятку перезарядки и спустила затвор, загоняя в ствол новые патроны, и глубоко вздохнула прежде, чем пойти к двери комнаты. Затем повернула ручку двери и возглавила группу, держа в обеих руках автомат.