Это был голос одной из трех выживших фигур, сбившихся внизу на полу, позади Брайса, их лица были скрыты за стойкой медпункта. Голос был слабым, скрипучим и древним, но, казалось, он много значил для Брайса, так как тот мгновенно опустил ствол своего «триста пятьдесят седьмого», напряженно вздохнув. Затем источник голоса раскрыл себя, оказавшись мужчиной, которому навскидку можно было дать от семидесяти до ста лет. Он неуклюже поднялся с колен – ноги у него подкашивались, разгладил складки на белом лабораторном халате, отряхнул свои мешковатые вельветовые штаны и поправил очки. У него была серебряная, цвета паутины, шевелюра, морщинистое лицо и толстые, с широкими стеклами линзы, которые будто превращали серые глаза в объективы камер. Лилли пристально смотрела на старика, трясущего руками так, словно он сдавался. Все это заняло не больше минуты. За этот промежуток времени Лилли не сдвинулась со своей позиции в арке бокового зала, стоя на одном колене с поднятой наготове штурмовой винтовкой, с прицелом, прижатым к глазу, и достаточным количеством патронов в магазине, чтобы заставить всех ублюдков, которые здесь находились, пожалеть о том, что они вошли в вестибюль. Но прежде чем старик смог сказать что-то еще – фактически, прежде чем кто-то еще в зале ожидания смог сменить позицию, сказать что-то или даже просто двинуться, – Лилли приняла моментальное решение. Оно сверкнуло в ее мозгу, полностью сформированное и сияющее решительностью. Она поняла, что старик, должно быть, лидер этой банды клоунов, и из того, каким образом он говорил с Брайсом, стало очевидно, что он имеет некоторую власть, скрытую за складками и пятнами этого потускневшего белого лабораторного халата, накинутого на изможденные, сутулые плечи.
Все это заставило Лилли встать на ноги.
Прежде чем старик успел обронить хоть слово, почти одновременно произошли две вещи. Первая – Лилли прыжком преодолела промежуток, разделявший ее и старика – расстояние в десять футов, а то и меньше, – в то же время одним резким, текучим движением выпустила винтовку и выхватила двенадцатидюймовый тактический нож из-за голенища сапога. Вторая – Брайс крутанулся в ее сторону с поднятым стволом «триста пятьдесят седьмого» и даже начал вдавливать спусковой крючок, когда старик в лабораторном халате крикнул дребезжащим голосом, затормозив дальнейшее развитие событий:
– БРАЙС, НЕТ! НЕ СТРЕЛЯЙ! ПОПРИДЕРЖИ ОРУЖИЕ! ПОЖАЛУЙСТА, НЕ СТРЕЛЯЙ!
Лилли прижала зазубренную кромку шлифованного черного ножа к обвисшей, похожей на индюшью, шее старика. Время замерло в тусклом желтом свете бесхозной зоны регистрации.