Джинкс наблюдала за тем, как Лилли поторапливает остальных, чтобы быстрее поднимались по цементным ступенькам – впереди двигались три силуэта, едва различимые за пеленой дыма, – когда в нее попали. Снайперская пуля, словно оса, прошла через затылок, выбив небольшой кусок мозговой коры. Джинкс судорожно вздохнула, начала покачиваться и споткнулась, будто ее ноги зацепились за невидимый шнур. Ослепляющий белый свет перекрыл обзор, она уронила пистолет и растянулась на асфальте. Ее дыхательная система начала сбоить, словно кто-то поломал выключатель. Она хватала ртом воздух и пыталась подать Лилли сигнал о случившемся, пыталась сказать что-то, но ужасная рана в голове уже начала вызывать судороги. Затылок стал ледяным и мокрым от крови; руки и ноги стали абсолютно непослушными.
Но ее принцип – ни за что не сдаваться ни перед какими обстоятельствами, даже когда масштаб происходящего и его последствия трагически ясны. Поэтому Джинкс начала ползти. Практически ничего не видя, задыхаясь от собственной крови, оставляя темный малиново-красный след из артериальной крови на тротуаре, словно пиявка, она делала неимоверные усилия, чтобы увидеть Лилли, чтобы подать ей знак – не волноваться и идти дальше. Не останавливаться. Вытащить остальных отсюда. Найти тех детей и вернуть их.
В ее последние мгновения, которые заняли примерно секунд двадцать или около того, Джинкс заметила несколько вещей – мутных, молочных, исчезающих, едва донесенных импульсом, проведенным в последний раз умирающим зрительным нервом. В бледной белой мгле она видела выживших противников – около шести мужчин, расположившихся вокруг заброшенной автостоянки, замерших чтобы перезарядить оружие или ждать дальнейших приказаний, либо чтобы просто спрятаться и следить. В этом проходящем моменте спокойствия Джинкс услышала журчащий голос Лилли, будто доносящийся из-под воды:
– Я ИДУ, ДЖИНКС! ОСТАВАЙСЯ ВНИЗУ! НЕ ДВИГАЙСЯ!
Звук голоса Лилли Коул – мощного, пронзающего воздух меццо-сопрано – привлек внимание Джинкс к лестничному проему. Лилли вышла из здания с автоматом наготове и с тем решительным взглядом, который был так знаком Джинкс. Женщины посмотрели друг на друга в последний раз. Джинкс удалось потрясти головой. Этот простой жест, кажется, говорил тысячи слов, хотя ничего не было произнесено. Это ее последнее желание, и оно заставило Лилли внезапно остановиться в пятнадцати футах, замерев за разрисованной граффити несущей колонной.
Джинкс судорожно вздохнула, веки ее налились тяжестью, и она попыталась поднять трясущуюся, окровавленную руку, но не смогла закончить движение. Лилли так никогда и не узнала, что хотела сделать Джинкс: попрощаться, махнуть, чтобы Лилли уходила, или отправить ей воздушный поцелуй. На глаза Лилли навернулись слезы. Она не слышала второго выстрела из снайперской винтовки, да и Джинкс ничего не почувствовала, когда Теодор Бо Брайс – отставной главный сержант сто первой воздушно-десантной дивизии армии США – отправил вторую пулю прямо ей в затылок.