Томми быстро и нервно кивнул.
– Что мы будем делать, если найдем Бетани и остальных с ними?
– Следуй за мной и дай мне говорить с ними. Я обещаю тебе, что выведу тебя и детей отсюда живыми. Но ты должен делать все в точности, как я сказала. И если тебе придется убить кого-то, не спеши стрелять. Сначала прицелься. Обещаю тебе, они тоже будут прицеливаться. Ты делай то же самое. Расположи мушку в середине прицела и зажми курок тем плавным движением, которому я тебя учила. Понял?
Он кивнул.
– Скажи это.
– Я понял.
Первое, что она почувствовала в коридоре четвертого этажа, – запах, тревожащая смесь из вони смерти с примесью хвои и едких химикатов. Затем она заметила сотни, может быть, даже тысячи бутылочек от освежителя воздуха. Они покрывали выщербленный пол, одна бутылочка на каждые несколько дюймов рядом с плинтусами, некоторые из них совершенно новые с жизнерадостными картинками сосновых шишек и вечнозеленых веток, яблок и палочек корицы. Лилли моргнула, ее глаза жгло. Она останавилась и исследовала дальний конец коридора. Сейчас он был пуст: лишь длинная, широкая гладь древней плитки, мерцающие люминесцентные лампы и столы из нержавеющей стали; но внутри многих комнат слышались звуки голосов, и шарканье, и гудение генераторов.
Лилли медленно поползла к первой открытой двери, Томми – следом за ней. Она увидела висящий над проемом знак – здесь когда-то был рентген-кабинет. Руки и ноги покрылись гусиной кожей, когда она услышала искаженный голос ходячих, рычащий и шипящий, человеческий голос, потрескивающий, как в рации, и треск оборудования. Она дала знак Томми, и они оба остановились прямо за дверью.
Осторожно выглянув из-за дверного косяка, Лилли увидела своеобразную лабораторию, установленную внутри огромного рентгенологического отделения. В шипящем свете люминесцентных ламп, среди лабиринта полок, полных бутылочек с мерной шкалой, колб, чашей петри и пробирок, вращающихся в центрифугах, она увидела верхнюю часть торсов и головы мертвецов. Они свисали с крюков из нержавеющей стали, их руки были ампутированы, головы качались из стороны в сторону. Кто-то плотно зашил им рты толстыми хирургическими нитями. Зашитые головы продолжали работать челюстями, словно коровы, жующие жвачку, несмотря на швы и неподвижные губы. Их самые уязвимые места были соединены с торчащими капельницами, которые закручивались, переплетались и вели к большим коническим колбам, емкостям и трубочкам на полу под ними. Воздух будто вибрировал от шума оборудования лаборатории и генераторов, а также от смеси запахов гниения и освежителя.