Коридор вел в сторону мимо серии смотровых комнат, большая часть из которых была свободна и накрепко заперта. В последней комнате слева были люди. Характерное детское хныканье слышалось из полуприкрытой двери; некоторые звуки были сдавленными и стонущими, некоторые – истеричными, и рыдания звучали так, будто плачущим не хватало дыхания. Взрослый женский голос ругал одного из детей. Запах талька, аммиака и грязных подгузников становился все более удушающим, когда Лилли и Томми подбирались ближе к частично открытой двери.
Лилли остановилась недалеко от комнаты, плотно сжимая пистолет, дуло указывало вверх, предохранитель убран, готовые патроны в магазине. Томми прижался спиной к стене всего лишь в нескольких дюймах позади нее, с трудом сглатывая, ожидая сигнала атаковать. Лилли чувствовала тепло адреналина, придававшего ей бодрость духа, распространявшегося по сухожилиям. Полуавтоматическая винтовка за спиной на ослабленном ремне – для легкого доступа, запасные патроны свисали с правого бедра. Она была поглощена моментом. Все ясно, ум полностью очищен от отвлекающих факторов.
Она подняла левую руку, держа три пальца вверх. Томми кивнул, когда увидел начало обратного отсчета. Она уставилась на Томми, глядя, как мальчик идет тихо, словно кошка, когда она опустила безымянный палец.
Два…
Не отводя взгляда от мальчика, делая вдох и задерживая дыхание, Лилли опустила средний палец, пока только ее указательный не остался поднятым.
Один…
Вся вселенная, кажется, замерла, когда она сжала кулак и побежала внутрь. Ворвавшись в комнату, Лилли сделала единственный бесшумный выстрел в седую медсестру, которая была в пятнадцати футах справа – поворачивалась к длинной винтовке, прислоненной к вешалке в углу. Отзвук выстрела, сухой и металлический, как хлопок защитной двери в замкнутом пространстве смотровой комнаты. В левом бедре женщины появилась девятимиллиметровая дыра от стопятнадцатиграммовой пули.
Удар на мгновение развернул медсестру в неловком пируэте, прежде чем пробить плоть, она ударилась об пол и со стуком хлопнулась на плинтус около радиатора. Измученный хрип вырывался из ее легких, когда она сжимала раненую ногу. Но Лилли знала, так же, как и медсестра, что пуля не задела бедренную артерию и просто прошла через мышцу. Медсестра корчилась на полу, держась за ногу, одновременно пытаясь отдышаться и схватить свои вещи. Лилли не видела причин убивать эту женщину… пока. Женщина могла сама быть пленной. Кто знает? У Лилли пока не было достаточной информации. Еще более важным было то, что медсестра могла быть ценной находкой. Лилли быстро осмотрела комнату, потратив на это долю секунды. Высокий потолок, люминесцентные лампы, светящие на оштукатуренные стены и плиточный пол, кричащий ребенок в колыбели, прислоненной к загороженному окну. Распечатка «Домашних врачей» Нормана Роквелла, пленные дети в противоположном углу с полосами ткани вокруг ртов, их испуганные блестящие глаза. Никаких признаков Барбары Стерн, и никакой возможности волноваться об этом прямо сейчас – из-за отсутствия времени.