- "Устрица"?..
- "Устрица пустыни", - повторил Геринг. - Вы же сами поили меня.
Гесс в сомнении покачал головой:
- Первый раз слышу... - Несколько мгновений он испытующе смотрел на Геринга, преодолевая желание спросить, откуда тот знает это название. Но только сказал: - Звучит это, во всяком случае, здорово.
- Зверская штука.
Из-за двери донеслись звуки не то радио, не то граммофона.
- Это единственная пластинка, которую он признает? - спросил Геринг.
- Фюрер часто слушает этот марш.
- Похоронный марш?! Скверная склонность.
- Вагнер!
- Не спорю, но почему именно траурный марш? Почему "Гибель богов"?
- Он любит это без всяких ассоциаций...
- А я люблю пластинки только с веселыми названиями!
- Кажется, фюрер хочет переписать эту музыку по-новому.
Геринг громко расхохотался.
- Когда я жил в Швеции, там тоже был один оригинал, писавший симфонии, не умея прочесть ни одной нотной строки.
Гесс хмуро посмотрел на собеседника, а Геринг снова расхохотался и подошел к двери, из-за которой доносились звуки вагнеровского марша.
Гесс остался сидеть в глубоком кресле, потягивая коктейль, и, прищуря один глаз, словно целясь при стрельбе, глядел на жирный затылок Геринга. Его подмывало крикнуть Герингу что-нибудь обидное, так как он ненавидел его и боялся. Можно было бы напомнить, что в Швеции "господин министр" сидел в сумасшедшем доме и лично он, Гесс, не уверен в том, что лечение там было доведено до конца... Вероятно, и тот сумасшедший творец симфонии был его коллега по дому умалишенных... А может быть, даже то был сам Геринг?
Геринг постучал и вошел к Гитлеру, не ожидая ответа.
Гесс подошел к двери и прислушался. Доносившиеся голоса были не очень ясны, но, напрягая слух, можно было разобрать почти все, что говорилось.
Слышались взволнованные шаги Гитлера, часто останавливавшегося, выкрикивавшего чье-нибудь имя и снова принимавшегося ходить.
Гитлер: - Хорошо, я согласен. Теперь запишите: Хелльдорф.
Геринг: - Хелльдорф служит у меня по коннозаводству и совершенно безвреден.
Гитлер: - Человек, знающий о поджоге рейхстага столько, сколько знает этот ваш граф, не может быть безопасен!
Геринг: - Я за него ручаюсь:
Гитлер: - Час тому назад я тоже готов был прозакладывать голову за Рема.
Геринг: - Есть кое-что поважней этого Хелльдорфа...
Наступило молчание. Не было слышно даже шагов Гитлера. Гесс представил себе, как тот остановился около склонившегося над списком Геринга.
Наконец Гитлер нетерпеливо крикнул:
- Ну?! Кого вы еще имели в виду?
Геринг: - Я говорю о... Папене.
Снова воцарилось молчание. И снова Гесс представил себе, как пораженный Гитлер, раздвинув короткие ноги, стоит перед Герингом. Молчание не прерывалось, пока Геринг не спросил: