Я встала и подошла к пожилому мужчине. Он смотрел на меня снизу вверх, я сверху вниз. У обоих на губах игривые улыбки неподдельного интереса. Мне определённо начинала нравиться эта игра.
— Правда, красивая? Вам нравиться?
Аполлон Маркович закивал головой: — Очень!
— Маришка, подойди ко мне.
Я подошла к Альберту, встала возле него. Он, продолжая говорить — неожиданно — запустил руки мне под юбку, и спустил с меня трусики. Я даже не успела запротестовать, с какой скоростью мои трусики оказались на полу, мне осталось только переступить через них. Сегодня всё происходило очень быстро и решительно. Альберт усадил меня к себе на колени. Лицом к Аполлону Марковичу, который тоже был немало удивлён стремительностью происходящего.
— Мариша, сегодня для тебя совершенно новый опыт, — говорил Альберт, держа меня за талию и глядя на меня.
— Это уж точно, — согласилась я.
— Сегодня ты порадуешь Аполлона Марковича своей красотой, своим бесподобным юным телом, — он словно выступал в роли сутенёра, а я в роли проститутки стажёрки. Была в этом некоторая испорченность, некая абсолютная блудливость.
— Ты ведь плохая девочка?
— Ну да, — ещё не совсем уверенно произнесла я, вспоминая, что у меня действительно время от времени возникали совершенно пошлые мысли и недостойные влечения. Словно во мне дремала некая мощная, дрянная личность, и сейчас она просыпалась.
— Ну, скажи, что ты плохая девочка.
— Я плохая девочка.
— Ты очень плохая девочка.
— Я очень плохая девочка.
— Ты любишь грязный секс.
— Я люблю грязный секс.
— Ты любишь мужской член.
— Я люблю мужской член.
— Ты любишь брать в рот.
— Я люблю брать в рот.
— Давай, мы покажем Аполлону Марковичу твою киску, — с этими словами Альберт не спеша стал поднимать подол моей юбки. Остатки моей девичей гордости ещё пытались удержать подол, но так… робко, что сопротивление было тут же сломлено. Мой пирожок был обнажён. Этот потрясённый мужской взгляд я не забуду никогда. Это чувство необъятной похотливой радости. Дикая свобода. Эйфория блуда. Я видела в интернет роликах, как девушки прилюдно обнажали свои киски, но делать это самой оказалось так зажигательно, немного стыдно, безумно, пленительно.
Альберт что-то говорил, но слова его сейчас звучали неразличимым фоном в океане моей бушующей, вырывающейся на свободу похоти. Мы ехали на автомобиле в студию. Я на заднем сидении, рядом Аполлон Маркович. Он обнимает меня за плечи. Моя рука гладит его бедро (к его селезню я ещё не решалась прикоснуться). Альберт, уверенно ведя машину, смотрит на нас в салонное зеркало заднего вида и предлагает мужчине расстегнуть на мне блузку. Что он и делает. Обнажается моя грудь. Она просто каменная. Купола сосков бесстыдно торчат. Аполлон Маркович начинает трогать мою грудь, целовать мои соски.