Пиццерия называлась «Марио» и была маленьким узким зданием с рядами красных виниловых диванов, выстроившихся вдоль стен из деревянных панелей. Кухня располагалась сзади, а запах чеснока и маринары доносился до передней части зала. Блондинистая официантка маленького роста стояла на подиуме, жуя жвачку и уставившись в смартфон. Она быстро убрала его, когда увидела меня.
— Добро пожаловать в «Марио». Здесь или с собой?
— Здесь, — сказала я, переводя взгляд от клетчатого пола обратно на нее.
— Одна? — Она широко раскрыла рот.
— Да, одна.
— Ладно, — произнесла она, помечая иксом лист пластика перед ней. — Сюда. — Она взяла меню и провела меня к угловому дивану рядом с кухней.
— Спасибо, — ответила я, когда она положила меню после того, как я уселась на виниловый диван.
— Наслаждайтесь. — Ушла она также быстро, как и пришла.
Я открыла меню и начала изучать пиццы на одного, но остановилась, когда услышала знакомый голос.
— Вот уж не ожидал встретить вас здесь, мисс Реми.
Со стоном я отложила меню и увидела Трея, стоящего напротив моего дивана с, как я называла, «характерной политической улыбкой», приклеенной к лицу. Широкая, обнажающая зубы, немного вынужденная. Такая же, какую его отец демонстрировал на всех дебатах, но у Трея она намного привлекательнее.
— Больше похоже на преследование, — проворчала я.
Без приглашения он сел напротив меня, сложив руки на столике.
— Так говорят с человеком, который пытается быть приветливым?
Официантка вернулась к столику, держа блокнот и ручку.
— Ой, извините. Думала, вы ужинаете одна. Принесу еще меню.
Она собралась уходить, но я остановила ее:
— Нет, он не ужинает со мной. Он уже уходит.
Трей посмотрел на официантку.
— Спасибо, мэм. Я закажу диетическую «Пепси» и еще что-нибудь, чего пожелает леди.
Он полностью проигнорировал мои слова, так же как и официантка, потому что она что-то записывала в блокнот и продолжала смотреть на Трея.
— Хорошо. Сейчас вернусь с диетической и водой.
— Ты знаешь, есть такая вещь, как права женщин. Я в курсе, что это не часть твоей консервативной политики, но они у нас есть, — рявкнула я.
— Я верю в права женщин, Моника. Я верю, что у каждого есть право на собственное мнение. Эта страна была построена на великих идеях и людях, которые боролись за свои права.
Я фыркнула:
— Звучит как стандартный ответ, написанный для тебя республиканской партией.
— А либеральная партия написала что-нибудь для тебя? — спросил он, выгибая бровь. Его брови были за пределами совершенства. Должно быть, ему профессионально откорректировали их воском так же, как и тщательно постригли ногти. Вероятно, салон он посещает чаще меня.