Однокомнатная квартира, в которой старятся две женщины.
Всё старомодно и уютно. Стабильно годами. Шифоньер, горка, стеллажи, заставленные подписными изданиями, шторы с бантами, скатерть с кистями на круглом столе. Массивные стулья, громоздкие кресла, абажур. Сейчас всё это сквозит через полумрак и выглядит многозначительно, поэтично и печально. Комната освещена тремя свечами.
Ясно видно только старую женщину с пледом на коленях (Софью) и женщину помоложе, на низкой скамеечке возле ног старой и с книгой на коленях (Таню).
ТАНЯ. (читает вслух) …Они вошли в столовую рука об руку и уселись рядом. Никогда ещё с тех пор как существует мир, не бывало такого обеда. Был здесь престарелый банковский клерк, приятель Тима Линкинуотера, и так внимательна была сестра Тима Линкинуотера к мисс Ла-Криви, а сам Тим Линкинуотер был так весел, а маленькая мисс Ла-Криви так забавна, что они могли бы одни составить приятнейшую компанию.
Софья протяжно вздыхает.
ТАНЯ. (подымает голову от книги и смотрит на мать) Мамочка, у тебя боли?
Софья. Нет, Танечка, не беспокойся.
Таня. (выждав немного, продолжает) Затем здесь была мисс Никльби, такая величественная и самодовольная. Мадэлайн и Кэт, такие разрумянившиеся и прелестные. Николас и Фрэнк, такие преданные и гордые, и все четверо были так трепетно счастливы. Здесь был Ньюмен, такой притихший и в то же время не помнивший себя от радости, и здесь были братья-близнецы, пришедшие в такое восхищение и обменивавшиеся такими взглядами, что старый слуга замер за стулом своего хозяина и, обводя взором стол, чувствовал, как слёзы затуманивают ему глаза.
Софья снова горестно и протяжно вздыхает.
Таня. Читать дальше?
Софья. Это очень трудный вопрос.
Таня. Ты устала слушать?
Софья. (вздыхает) Я должна, я должна поговорить с тобой, Танечка, я должна.
Таня. (закрывает книгу) Страница сто шестьдесят вторая. (ставит книгу на полку) Будем ужинать?
Софья. Скажи мне правду, Таня, только правду.
Таня. Да, мамочка?
Софья. Когда я умру, тебе станет легче?
Таня. (опускается перед креслом на колени и прижимается щекой к материнским рукам) Я очень люблю тебя, мама!
Софья. Многие из нас, старых людей, покидая этот мир, утешаются тем, что своим уходом надеются облегчить жизнь близких. У меня этого утешения нет. Я умру, а твоя жизнь, боюсь, станет ещё печальнее.
Таня. Ты хуже себя чувствуешь?
Софья. Девочка моя, только не пугайся и не паникуй. Знаю — я умру сегодня или завтра. Тоска, тоска сжимает сердце.
