– Ты можешь получить все, что пожелаешь, Эдмунд.
Секунду спустя Джейн, широко раздвинув бедра и подобрав юбки, уперлась коленями в скамейку и уселась верхом на Эдмунда.
– У тебя ноги замерзнут, – сказал он машинально.
Зачем говорить про ноги, если ее руки делали такое, о чем еще недавно чопорная баронесса даже помыслить не могла?
– Я ничего не чувствую, – прошептала Джейн.
– Сейчас мы это исправим. – Его руки тоже принялись за дело.
Сначала Эдмунд приподнял ее так, чтобы колени опустились на плотную ткань сюртука. Она действительно не испытала бы особой радости от холодного жесткого камня.
Джейн тут же нащупала пуговицу на его бриджах и ловко ее расстегнула. В ответ Эдмунд взялся за ее корсет и завязки блузки, дрожащими пальцами касаясь нежных округлостей. Когда она положила руки ему на плечи, запустила пальцы в волосы, стараясь прижать к своей груди его голову, одной рукой он обхватил ее за талию, а второй принялся гладить через тонкую ткань рубашки грудь. Соски ее тут же затвердели, из горла вырвался хриплый вздох, и Эдмунд почувствовал, как по всему ее телу пробежала дрожь, спина выгнулась. Он зажал один сосок между пальцами, потом потер, и Джейн подалась вперед, навстречу его рукам.
– Хочешь продолжить?
– Да. Хочу.
Ее глаза закрылись, когда он гладил упругую грудь, тело вздрагивало от каждого прикосновения. От лунного света тело Джейн, казалось, светилось. Каждое ее движение отзывалось в нем новым приливом желания. Ничто на свете не могло быть столь сладким, горячим, столь настоящим, как эта женщина в его объятиях. Неужели он был когда-то так слеп, что не замечал ее красоты?
Эдмунд в каком-то исступлении покрывал поцелуями изгиб ее шеи и впадинку у ключиц, обрисовывал языком, пальцами играл с сосками. Тело Джейн было таким податливым и отзывчивым, кожа – мягче и нежнее цветочных лепестков. Лаская ее руками и языком, он постепенно находил сокровенные местечки, прикосновения к которым вызывали в ней особый отклик.
Джейн вздохнула и со стоном взяла в ладони его лицо, прильнула к губам и нашла языком его язык. Свои действия она сопровождала движением бедер, безошибочно давая понять мужу, что хочет, он не заставил себя долго ждать: расстегнул бриджи до конца, освобождая себя от разделяющей их преграды, чтобы скорее погрузиться в ее влажное тепло. Прежде чем погрузиться в океан удовольствия, какое-то время они оставались неподвижны, лаская друг друга глазами, деля между собой этот момент ожидания, это сладкое томление в предвкушении наслаждения.
Наконец он вошел в нее, и они позволили себе наслаждаться каждым прикосновением, каждым движением и каждым вздохом. Он крепко держал ее в объятиях, а она медленно поднималась и опускалась, раз за разом ускоряя темп. И вскоре Эдмунд уже не мог ее сдерживать и, закрыв глаза, вторгался в нее, заполняя собой до конца. Океан удовольствия, бурный и дикий, увлекал его, лишая рассудка и оставляя место лишь одному ненасытному чувству. Ослепленные своим желанием, задыхаясь от наслаждения, они исступленно двигались в едином порыве, пока экстаз не захлестнул их волной чувств и не выбросил на берег, дрожащих от усталости, но так и не разомкнувших своих влажных объятий.