Киркпатрик подарил ей Флоренс – лошадь гнедой масти с белой отметиной, которая до сих пор стояла в конюшне без дела. Джейн поручила ее заботам конюха, потому что не умела ездить верхом, но приходила проведать свое сокровище каждый день, чтобы погладить по морде или покормить хлебом.
«Когда-нибудь, – шептала Джейн лошади, тепло дышавшей ей в руки, – мы с тобой поскачем далеко-далеко».
Флоренс встряхивала гривой и принималась жевать сено, а Джейн улыбалась, убедившись, что лошадь довольна своим ужином.
Наверное, стоило попросить Киркпатрика подыскать для нее тренера по верховой езде, хотя лучше бы он догадался об этом сам.
Эдмунд сдержал все обещания, данные в тот вечер в маленькой гостиной лорда Шерингбрука. Джейн прекрасно отдавала себе отчет в том, что муж готов положить к ее ногам все, чего бы она ни попросила, но ни на йоту больше.
Когда барон делал предложение, ей и в голову не могло прийти просить его о совместном времяпрепровождении. Любовь не была условием их брачного договора. Такая мелочь, как чувства, не играла роли. Он обещал попытаться сделать ее счастливой, всего лишь попытаться, а не преуспеть. Она же не настояла. Какой глупый просчет.
Каждый день после завтрака Киркпатрик скрывался в своем кабинете, маленькой комнате, куда Джейн еще ни разу не входила. Строго говоря, он ей не запрещал, но она сама не решалась переступать порог его владений: чего доброго, еще выдворит в коридор. Стоило ли подвергать себя унижению?
Таким образом, первые дни семейной жизни Джейн проводила в одиночестве. Вместо того чтобы ближе узнавать супруга или придумывать смешные нежные прозвища, как это делают все новобрачные, она знакомилась с домом и запоминала имена слуг.
Потом юная баронесса увлеклась продумыванием меню и выбором блюд. Еда здесь всегда и выглядела, и была приготовлена великолепно, но, к сожалению, никто в доме не отличался хорошим аппетитом.
Дни сменяли друг друга, и Джейн все чаще ощущала, как превращается в леди Киркпатрик – спокойную элегантную даму, какой никогда себя прежде не представляла. Перемены не были неприятными, просто неожиданными, как часть сделки, заключенной в день помолвки. И если ее муж педантичен в исполнении всех своих обещаний, то ей оставалось лишь следовать его примеру.
Дни были похожи один на другой, но стоило солнцу скрыться за горизонтом, уступая время ночи, как царившая в доме тишина становилась глубокой и безмятежной, слуги исчезали в своих комнатах, и дом погружался в молчание. Только в это время Киркпатрик мог позволить себе отбросить приличия и наконец не думать о правилах этикета.