Его губы скользят по моей шее, облизывая и засасывая каждый доступный сантиметр кожи. Я знаю, что песня вот-вот закончится, поэтому решаюсь идти напролом — обхватываю ладонями его щеки и заставляю посмотреть на меня.
— Я хочу тебя, Так. Хочу как друга. Хочу прикасаться к тебе. Откройся мне.
Он рычит и набрасывается на мои губы, как голодное дикое животное. Я веду ладонями к затылку, намереваясь обнять его за шею. Так напрягается, но мне наплевать. Моя правая рука касается бугристой поврежденной кожи за ухом, но я, не задерживаясь, двигаюсь дальше, боясь, что он отстраниться от меня. Наконец, я сцепляю пальцы за его шеей и целую так, будто от этого зависит моя жизнь или смерть. А потом, прикусив его нижнюю губу, опускаю руку и обхватываю твердый, как камень член.
— Я хочу тебя, Так, — снова шепчу я, не отрывая своих губ от его. Мои слова остаются незамеченными в пылу страсти. Песня заканчивается, и он отстраняется, не оставляя нашим телам ни малейшей возможности контакта.
— Мои поздравления, Блу. — Так отступает назад и засовывает руки в карманы джинсов. — Ной хороший парень. Мы уже много лет играем вместе. Он позаботится о тебе.
— Но я хочу тебя, Так.
Он медленно, но уверенно начинает уходить, не отрывая от меня взгляда. С каждым его шагом я все ниже спускаюсь по стене, пока не сажусь на пол, а потом кладу голову на колени и начинаю плакать. Я знаю, что больше никогда не почувствую его прикосновения. Этот жадный ублюдок взял, а потом оставил меня, попытавшись перенаправить мои чувства на своего товарища по команде. В моей крови бурлит чистейший эгоизм, но я сама с жадностью впитывала его в себя.
Господь дал Таку губы, способные убить любую девушку.
ГЛАВА 9
Мне в глаза светит яркое калифорнийское солнце. Я ворчу, понимая, что Софи снова оставила жалюзи открытыми.
— Софи.
Молчание. Мне не нужно поворачиваться, чтобы знать, что ее нет в кровати. Это становится частым явлением. Лэйн, наверное, платит коменданту, чтобы ему разрешали так часто приводить к себе Софи.
Не переставая ворчать и стонать, я вылезаю из-под теплого одеяла и, пробежав по холодному полу, опускаю жалюзи, а потом снова забираюсь в кровать и, закрыв глаза, жду, когда придет сон. Но все напрасно, яркое солнце и остывшая постель сделали свое дело.
— Клянусь, однажды я надеру тебе задницу, Софи, — рявкаю я пустой комнате.
Я сжимаю в кулаках мягкое одеяло, пытаясь не думать о том, что произошло вчера вечером. Не то, чтобы я не мечтала о звуке его голоса, произносящего мое имя, и об этих губах. Да, все это преследовало меня во снах, но теперь я столкнулась с этим в реальности.