— Насчёт совершенства очистки, я лично сильно сомневаюсь, — Дед оторвался от костра. — Ходили, его за ногу, знаем. Если они вообще
что-то очищают.
Он махнул равнодушно рукой и заново принялся ковыряться в углях, как будто сортировал их для собственной станции очистки.
— Мутации — побочный эффект и к нам они относятся, поскольку — постольку. — Комбат достал кусок угля из огня, дождался, пока он остынет, покрутил между пальцами и отправил обратно в костёр. — Касательства к ним мы практически не имеем.
— На реактивацию, — усмехнулся Доцент. — В техногенных авариях, ничего мистического нет.
История седьмая
Полиграфический шедевр
Молчавший до сего времени Пифагор встрепенулся, как раненная птица:
— Нет? А ты вспомни большой календарь, почти метровый, с Олегом Янковским и выпущенный, где-то в перестроечные годы. Точно сейчас не вспомню. Поступил он в продажу, естественно, до Нового года. Съёмки самого актёра происходили ещё раньше, может быть, даже летом. Наступил календарный год, идёт себе не спеша, Янковский радует глаз вздыхающим тётям и тут происходит в известном городе крупная авария. Все, не шибко молодые помнят эту трагедию. Катастрофа: людям посочувствовали, выразили соболезнование семьям погибших — а что ещё можно сделать? Из страны безмолвия, только в Греции, согласно их мифам, Гераклы всякие ушедших возвращают. И вот тут народ обратил свои взоры в сторону сияющих, почти на каждой стене, плакатов. Всем сразу стало не по себе: дата аварии, кажется 16 число, чётко обозначено жирной линией по низу, и как минимум, ещё с одной стороны, а может и с двух — давно это было. У меня у самого такой на стене висел — надо было сохранить. Но и это ещё не всё: на часах у Олега точное время аварии. Если это было запланировано заранее, то слишком много народа, оказывается, вовлечено в мистерию. Случайность — тоже слишком весомые совпадения. Совсем невероятные. Предупреждение — так же ниже всякой критики, когда не знаешь, чего ожидать. Мистика. Знало об этом много, пожимающих от удивления, плечами обывателей. В то время всё было большим: тиражи, микросхемы, набирающие обороты амбиции. Не знаю, какая была реакция в кулуарах власти, неизвестны и действия фискальных органов, но я не слышал, чтобы эту ситуацию где-либо официально озвучивали. Всё тот же народ погадал, в репе почесал и благополучно забыл, вместе со сменой шедевра полиграфии. Слишком впечатлительные, у которых ботва дыбом встала — купили гребешки. Перестроечные годы были всё же, ещё советскими и пресса, по каким либо неизвестным нам причинам, слухи не муссировала. Я не помню ни одного печатного слова, и непечатного тоже, но в памяти людей до сих пор сидят те события. Недавно лично справлялся — помнят!