Если б я был Барабулькой,
Или Хамсой, к примеру,
Я бы, лёжа в луже, не булькал,
А в океан шагнул — смело!
И на просторах безбрежных,
Рыбий жир запасая в тело,
Я бы грёб мимо всех небрежно,
С виду, как бы совсем неумело.
Поплыву — впереди свобода,
Никого — я один в стае,
Прочь в глубины от злого народа,
Плавниками конечности стали.
Только, сдуру нырнув глубоко,
Осознал своим крошечным мозгом,
Как здесь рыбам совсем одиноко —
Эх, вернуться б, пока не поздно.
Возле рта отросли жабры,
Вместо вшей завелись прилипалы,
И каким бы я не был храбрым,
Что-то жутко совсем стало.
Проклиная глубинную стужу,
И от хищника драпая рьяно,
Вспомнил вдруг про родную лужу,
Где валялся, подчас — пьяным.
Поплыву к берегам родимым,
Надоели заморские страсти,
Вольным штормом домой гонимый,
Я ворвусь и скажу — здрасьте.
Вот и всё — но не тут то было,
Рыбаки вам такого не скажут,
Сердце камень давно остыло,
Они только добычи жаждут.
Вероломные — крючки точат,
На путях вольных сети ставят,
Наших там, ни за что, мочат,
Потрошат и уху варят.
Передумал я быть Сазаном,
Под забором засохла лужа,
Лучше сам рыбаком стану,
Не помеха жара или стужа.
Спиннинг клетчатый просто устроен,
Будет килек вводить в заблужденье,
И вчерашних собратьев по морю,
Засолю не спеша — с наслажденьем.
На путях рыбьих ямы роя,
Вспомню спьяну засохшую лужу,
Наводнение сам устрою,
Я такой — ей одной нужен.