– Если у вас не будет соответствий, – ответил Монро, – я не смогу сгенерировать общую симуляцию.
Через несколько минут, когда «Анимус» закончил анализ, Монро воскликнул:
– Ух ты… у вас вообще-то несколько очень сильных пересечений.
– Несколько? – уточнил Оуэн.
– Да. Такое бывает крайне редко. Пути ваших предков пересекались несколько раз в разных местах и в разные моменты истории…
Он уставился в экран, как будто его разум все еще усиленно работал над чем-то.
– Так у нас получится? – спросил Хавьер.
Монро моргнул.
– Да. Точно. Хорошо, пока компилируются воспоминания, давай разместим Оуэна.
Он пошел в переднюю часть автобуса и вернулся с толстым ковриком для йоги. Монро развернул его на полу рядом с креслом.
– Не так комфортно, как в кресле, но тоже сгодится.
Оуэн лег на коврик, уставившись в потолок, над ним с кресла свисала рука Хавьера. Он чувствовал и слышал легкое гудение всех механизмов «Анимуса», которое пульсировало и передавалось ему через пол. Монро вытащил два черных закрытых шлема и помог Хавьеру и Оуэну их надеть. Забрало оказалось более легким, чем показалось Оуэну на первый взгляд, и комфортно погрузило его зрение в обволакивающую со всех сторон тьму. Шлем, в свою очередь, заглушил слух, будто бы развоплощая Оуэна.
– Ты меня слышишь?
Голос Монро звучал изнутри шлема.
– Да, – ответил Оуэн.
– Да, – отозвался Хавьер, и его голос исходил оттуда же, откуда и голос Монро.
– Тогда продолжаем, – сказал Монро. – Итак, это работает следующим образом. Первое, что я сделаю, это загружу коридор памяти.
– Это что? – спросил Хавьер.
– Симуляция перехода, – ответил Монро. – Можете считать это залом ожидания «Анимуса». Мгновенное полное погружение в симуляцию может быть ошеломляющим, даже разрушительным и с физиологической точки зрения, и для психики. Нужно облегчить этот момент. Как только вы подстроитесь под коридор, я запущу полную симуляцию. Готовы? Это будет необычно.
– Готов, – сказал Хавьер.
– Готов, – произнес Оуэн.
Прошла секунда, и на Оуэна ринулся поток – поток света, звука и ощущений, будто выходишь на солнце из неосвещенного помещения, и он никак не мог защитить глаза от этого. Ему оставалось только терпеть, пока зрение не восстановилось, нервы не успокоились, а все окружающее не оказалось в фокусе.
Он стоял посреди бескрайней серой бездны, пронизываемой треском молний. Вокруг него раздувались и вздымались облака тумана, время от времени превращаясь в геометрические фигуры, углы, которые уже напоминали что-то осязаемое – край здания или ветку дерева. Оуэн взглянул вниз и осознал, что он – это уже не он. Его грудь покрывала кольчуга, надетая поверх тяжелого клепаного кожаного дублета. Одежда была длинная, доставала почти до колен. Он был обут в высокие сапоги, закрывавшие голени, на руках у него были перчатки, а на поясе висела шпага в ножнах. Когда он повернул голову, в подбородок, раздражая кожу, впилась завязка, и тут Оуэн осознал, что у него была густая борода. Завязка удерживала на голове металлический шлем конической формы со слегка отогнутыми краями.