Но после Коннора, я теперь знала правду. Секс это мокрое, неуклюжее, болезненное и просто…переоцененное занятие.
Поцелуи – это приятно. Обниматься, валяться на диване, обернувшись вокруг Коннора и смотреть Netflix было фантастически. Но когда он сверху пытается выяснить, как и когда вынуть, прежде чем он кончит? Или, когда его лицо там, царапая зубами места, которые никогда нельзя царапать зубами? Или, хуже всего, прося меня взять это в рот? В дрожь бросает.
Не поймите меня неправильно, фантазии все еще меня возбуждают. Но секс с Коннором был настолько ужасным, что я не могу представить, что с кем–то он мог бы быть намного лучше.
Я также переживаю, что проблема могла быть во мне.
К тому времени, как началась учеба в последнем классе, Коннор нашел другую девушку для ужасного секса, и я пресчастливо осталась одна.
Прошлым летом мое тело решило, что самое время, чтобы Жозефина Изабель Фолкнер стала женщиной. И это началось с того, что лучше всего описывается как «жирный дрищ» к «Кардашьян–лайт». Внезапно у меня появились сиськи. И задница. И бедра. Формы в тех местах, где их не было неделю назад.
И внимание было унизительным. Я пыталась претворяться, что ничего не происходило, не произошло, и я носила все ту же одежду, что и всегда. Я даже носила то же небесно–голубое бикини, которое было чуть велико два года назад, и которое пришлось идеально впору прошлым летом.
Никогда не забуду первый жаркий июньский день, когда я пришла полежать около бассейна и покопаться в Манифесте Коммунистической партии. Десять страниц и показался Джефф с двумя своими однокурсниками. Джефф приехал на каникулы из колледжа, он был раздражен, что его мелкая сестра зависала рядом с бассейном, где он и его друзья планировали выпить после обеда. Он отпустил комментарий по поводу моего выбора литературы, насколько я была странная, но я просто показала ему средний палец и улеглась поудобнее. Папа с мамой установили бассейн для нас обоих, а не только для него.
Вскоре его приятели (а это были парни в возрасте двадцати лет) начали оказывать мне чрезмерное внимание. Что означало хоть какое–то внимание вообще, так как я в основном была невидима для них всю свою жизнь.
На тот момент я не осознавала, что это было, но они пытались меня склеить. Что было одинаково приятно и немного страшно. Джефф понял это гораздо позже, и пришел в бешенство, напомнив им, что «Джоджо» было всего пятнадцать.
Старшие парни особо не светились на моем радаре раньше; черт, я не светилась ни на чьем радаре, так с чего бы кто–то светился на моем? Но в ту ночь мой разум бродил по разнице между ними и парнями моего возраста. Грубые голоса, широкие плечи, щетинистые лица, больше опыта в…