Так продолжалось до тех пор, пока хряк, наверное, на чистом идише не объяснил человеку, что этот номер дроби не в состоянии ему причинить большого вреда. Внезапно с пониманием последнего закончились патроны, остальные, по всей видимости, рассыпались. Что было делать Мойше Ароновичу, тогда еще Фаршмановичу? Тут он решил соответствовать фамилии: падая, а это я вам скажу, почти перед самой смертью, уже в ее объятиях, он прыгает, настигает ту самую свою кучи, что появилась после извергнутой переваренной пищи, зачерпывает и швыряет в лицо… в рыло демону, потом еще, еще и еще — дедушка всегда подходил серьезно к еде, которая имела такие же крупные последствия…
И что вы думаете?! Вепрь встал, как вкопанный, втянул непривычно не уважительный по отношению к ему воздух, учуял не столько вонь, сколько оскорбление от нее, и, находясь в состоянии крайнего стресса, что тоже иногда бывает близко к смерти, упал замертво, не пережив такого бесчестия…
Так мой незабвенный дедушка, память о котором не покидает меня никогда, умудрился совершить «чудо о вепре», у векового дуба — так мы называем этот подвиг, прославивший его…
— Арон, а я думаю, откуда у твоего деда такая мысль о… ну ты меня понял…
Андрей смеялся, вытирая слезы, параллельно пытаясь вытащить из-под стола совершенно ослабшего от смеха водителя главы администрации, упавшего туда, еще минуты три назад.
Смеялись все, но только двое поняли, о чем был намек Светищева. Это и стало сигналом на начало сближения обоих с главой района…
И самый короткий путь к успеху — ничего не объясняя, если только в общих чертах, взять его в пайщики, предложив стать соратником по «туалетному делу».
Разговор должен был состояться завтра после охоты, во время приготовления «свежатинки» на свежем воздухе, а пока предстояло решить, кому из двоих лучше этим заняться.
***
Голова, сжимаемая тисками непривычного внутричерепного давления, неприятный, мягко говоря, запах, исходящий из собственного рта, вялость, перемешанная с тошнотной ломотой глубоко внутри, отзывающаяся мурашками похмелья, как гири удерживали от любого не то, что бы движения, но даже мысли.
Вопрос, кому предстоит общаться с «Анатоличем» — главой администрации района, о которого и зависел успех предприятия, отпал сам собой — Арон был просто не в состоянии подняться с кровати, а потому остался валяющимся бревном в пропахшей перегаром комнате.
Маленькая, но живописная усадебка «генерала», как называли «за глаза» её хозяина, который и пригласил Светищева по делу, а за одно и на охоту, встретила вывалившегося из избы Андрея густым свежим воздухом, чуть ли не сразу, вбив, через легкие чувство облегченности.