Светищев надавил пальцами на глаза, уставшие щуриться от слепящего солнца.
Мария поняла, точнее вспомнила, что эта тема ими почти не затрагивалась. Захотелось понять почему:
— А что ты? У тебя, кажется дочь?
— Дочь… родитель тот, кто воспитывает, а не кто семя вкладывает… Она совсем еще маленькая была, да и сейчас… да и сейчас-то еще малышка. Да уж задела ты за живое. Знаешь, наверное, не понять еще не имеющему детей, родителей, тем более родителя, ставшего, таким только по названию. Я часто о ней думаю, но так, как бы изнутри, понимая, что никогда не попаду вовне… Раньше так, каждый Божий день представлял с ней разговор при первой встрече. Все думал, как мы встретимся, ведь не можем же не встретиться… Встречи эти получались такими теплыми, яркими, даже помпезными, овеянные переживаниями и радостью от долгого ожидания. Все-то у меня получалось выглядеть в них страдальцем, а она… дочь, я имею в виду, очень желающая этой встречи и продолжения отношений… Как ребенок радовался, таким вот сценам, возникающим в воображении. А теперь успокаиваюсь одной мыслью — вряд ли будет так… иии… у нее будет свое… много своего, что гораздо ближе к сердцу. Да и мнение по поводу случившегося, далеко с твоим, может не сходиться.
— Андрюш, ты как будто на себе крест ставишь… — еще молодой, многообещающий…
— Гм, скажи еще, что найдется девушка, которая нарожает и так далее…
— Я не сомневаюсь, что все у тебя еще впереди!..
Разговор заходил в то русло, направление которого мало кому из находящихся вначале подобных отношений нравится. Оба влюбленных это понимали, но никто из них, как очень часто это бывает, не может остановить или остановиться, или, хотя бы попытаться перевести на другую тему. Так бы и было до бесконечности, если бы не подкравшийся незаметно Арон Карлович.
Услышав одну фразу о себе, он решил дождаться второй, потом следующей и далее, желая уяснить, что же происходит между влюбленными, пытающимися сейчас казаться почти чужими. Он даже улыбнулся про себя, помотав головой в добром осуждении. «Толи говорят комплементы, толи пытаются убедить, в чем-то любимого человека… А может Андрей бессилен или того хуже, обладает какой неизвестной мне манией? Что-то я их не пойму! Сватают кого-то друг друга, „про себя“ имея в виду себя же!» — в мыслях начало путаться настоящее восприятие, чего не выдержав, он буркнул:
— Ни себе, ни людям!
— Чего? Арончик, ты прямо приведение…
— Сами вы… не мое старческое дело, конечно, но вам бы давно следовало о свадьбе подумать, а вы все кого-то сватаете… «Найдется женщина…» — даже подслушивать тошно. Вот нашлю на вас Глафиру Романовну, она быстро все устроит! А то охмурить друг друга охмурили, а Арончик до сих пор в удивлении от холодности ваших постелей…