— Что ты делаешь, женщина? — спросил он, полузакрыв глаза.
О, он точно знал, что я собиралась делать.
Все с той же дьявольской улыбкой я поводила бархатистой головкой по губам. Кинич мгновенно застонал, призывая тем самым меня к следующему шагу. Я втянула головку в рот и языком начала кружить по мягкой, гладкой коже.
Кинич издал грубый, животный рык.
— Твой рот такой горячий. Я никогда не думал… что это настолько хорошо, — он снова застонал. — Так хорошо.
Я томно сосала его, принимая так глубоко, как могла, пока медленно поглаживала руками основание. Я никогда даже не мечтала о таком непристойном акте, но с каждым движением языка и губ, бессмысленно поклоняясь ему, я получала чувственный и эротический опыт.
Я медленно вытащила его изо рта, потом вновь втянула. И так раз. Два. Три.
Затем остановилась.
Он смотрел на меня, его грудь тяжело вздымалась.
— Боги, женщина, почему ты остановилась? Это потрясающе.
Я улыбнулась и встала.
— Никаких наслаждений. Душ. Сейчас же.
Я вошла во, всё ещё включенный душ, наполненный горячим паром. Кинич последовал за мной, словно нетерпеливый щенок, ждущий вкусное лакомство.
Прежде чем я смогла произнести ещё хоть слово, он схватил меня за плечи, повернул лицом к себе и прижал к теплой плитке, подхватывая одним плавным движением.
Я обернула ноги и руки вокруг его тела и поцеловала так неистово, что мы стукнулись зубами. Скользнув рукой меж нашими телами, я направила его стержень в нужном направлении.
— Не останавливайся, — прошептала я.
Он подался крепким телом вперёд.
Не в состоянии сдержаться, моё тело взорвалось от восхитительного выброса напряжения. Эйфория накрыла жесткой волной, которая помогла с легкостью преодолеть острую боль от того, как он растянул меня.
Яростно кончив, он прокричал мое имя. Но очень скоро его стон превратился в крик боли.
— А-а-а-а-а-а, — Кинич дернулся и упал на колени.
Я протянула руку, но он отстранился.
— Не трогай меня!
— Что? О, Боже мой. Что я сделала?
— Огонь. Я горю, — прорычал он.
О нет…
— Это было интересно, — сказала я, все ещё мокрая и завёрнутая в полотенце.
Кинич в мягких, потёртых джинсах вышел из своей гардеробной с сумкой в одной руке и стопкой сложенной одежды в другой. Хотя и казалось, что он отошёл от ожога пениса, явно не был в порядке.
— Что случилось? — спросила я.
Он облачился в свою фирменную рубашку из белой ткани и быстро застегнул две пуговицы внизу.
— Я должен был это предвидеть, — проворчал он.
— Что?
Кинич проигнорировал меня и сунул одежду в сумку, бормоча под нос о его тупой грёбаной удаче.