— Серьёзно, у тебя нет никаких способностей? — спросила я.
Может быть, Бог Обольщения? Потому что… Вау. Я понимала, что после Кинича уже не посмотрю ни на кого, но всё равно, парень впечатлял. Довольно, чертовски впечатлял, если вы меня спросите, даже если сейчас я с разбитым сердцем т ничего общего не хотела иметь с мужчинами.
Он улыбнулся.
— Как я уже сказал, ты первая, кто об этом узнает.
Ему должно быть приятно, что он вызывал во мне очень неуместные и нежелательные чувства в то время, когда моя жизнь висела на волоске. Интересно.
Бах, все ещё одетый в блестящий зелёный костюм, который выглядел теперь неопрятным из-за пятен спереди, вздохнул:
— У кого-нибудь есть водка? Мне нужно ещё водки.
— Аминь, — сказала самоубийца.
— Вы самая большая кучка неудачников, которых я только видела, — выругалась я.
Несколько богов посмотрели друг на друга и кивнули в знак согласия, за исключением Зака и Вотана.
Господи. Мы в такой ж… дыре.
Я сделала глубокий вдох. Мы летим в слепую, поэтому, что бы ни выбрали, может оказаться тем, чего следует избегать. Нелегко. Столько жизней зависело от нас, от каждого нашего шага.
Я провела руками по лицу.
— Значит наши варианты — вступить в бой или же не делать ничего? И всё? Разве мы не можем договориться с Мобскурус, — Я решила, что пришло время дать имя нашему злому печенью с арахисовым маслом. — Или покалечить их и выиграть немного время?
Группа быстро обсудила и пришла к единодушному выводу, что чем больше времени мы тратим, тем хуже для всех, и Мобскурус не заинтересован в переговорах. Я закрыла глаза. Мы что-то упускаем. Нечто важное. Это не имело смысла, что Мааскаб и Обскурос — Мобскурус — хотели бы конца света. Превратить его во что-то ужасное и страшное? Конечно. Но уничтожить полностью? Независимо от этого, боги правы, вариантов не так много: ждать, сражаться или ничего не делать. И правильным казалось лишь вывести из игры как можно больше плохих парней. Если нам суждено проиграть, то с боем и воплями.
— Если больше ни у кого нет предложений, то пора проголосовать. Кто выступает за Великую Войну?
Я оглянула стол. Единогласно. Даже леди-самоубийца руку подняла. Может, мы её отправим первой, и тогда Мобскурус будет слишком подавлен, чтобы воевать.
Стоило попробовать.
Войдя в комнату к Киничу, я не знала чего и ожидать. Жалкая часть меня надеялась, что он передумал и остался. А другая била эту жалкую часть. Я заслуживала большего. Заслуживала быть на первом месте. Ну, или хотя бы быть в тройке. Но уже не имело никакого значения, что я чувствовала, потому что сумка его пропала, а в комнате никого не было. Я подошла к стеклянной двери и выглянула наружу. Мили одинокой пустыни теперь казались мрачными, а не успокаивающими. Небо, идеально голубого оттенка, лишь напомнило о том, что мы собираемся всё потерять.