И снова этот Рогожин! Будь он уже неладен! НЕНАВИЖУ ГАДА!
— Ты че это… сюда забралась? — продолжил мой фанатик доставучий. — Я тебя там всё ждал, выглядал… А ты… Ты че… — вдруг движение куда-то вбок. Тихо смеется: — В одно жало, что ли, всё выдула? — поднял (не сразу разглядела, поняла) бутылку, покачал ее, оценивая заодно и на свет степень наполненности тары.
— Потуши фонарик, пожалуйста, — невольно поморщилась я, вновь прикрывшись рукой, не выдерживая уже ничего. — Глаза болят.
Шорох — поспешно подчинился. В момент разлеглась тьма.
Движение ближе ко мне, по-прежнему вприсядку (едва различаю очертания в размытом свете далекого лживого светила).
— Ты встать-то хоть сможешь? — и снова смех. Обдал его запах. Запах дурмана — алкоголя и сигарет. Ужалило чужое тепло.
Попытка обнять меня, помочь подняться.
Но сопротивляюсь, не поддаюсь.
Обмерла я, расстрелянная, прожженная шальной мыслью.
— Глеб, — несмело.
— А? — дернулся. Ослабил напор. Поворот головы — и наши губы на расстоянии вдоха.
— Ты еще хочешь со мной переспать?
— Че? — оторопел. Окоченел, расслабив объятия.
Шепчу отчаянно, прикрыв веки. Давлюсь страхом. Ужасом.
— Ты еще хочешь со мной переспать? — чуть громче.
Заколотилось еще усерднее его сердце, грохоча громом, разливая жуткое волнение и во мне заодно.
— Вань, ты чего? — нервически рассмеялся, но тотчас осекся.
— Хочешь? — уверенно. Твердо я. Веки распахнула. Взгляды встретились. И пусть размытый фокус — вызов принят.
Резво впился поцелуем мне в губы. Несмело отвечаю, но еще миг — и отворачиваюсь.
Понимает всё по-своему — голодные, откровенные поцелуи в шею, скользя языком. Поежилась я от гадких ощущений. Но держусь — силу воли в кулак и терплю.
Пошло прошелся руками по телу, сжимая грудь. Резвый напор — и повалил меня на траву — подчиняюсь.
Забрался мне под сарафан — усердия снять его.
— Не надо, — взволнованно гаркнула, ухватив Глеба за руки.
— Че? — удивленное.
— Так. Давай так. Без прелюдий. Пока нас не застали…
— А-а, — радостное, сквозь смех.
К белью — и ловко стащил оное с меня. И снова покоряюсь, помогаю.
Шорох, звон ремня, высвобождая себя от одежины. Он. Прижался ко мне. Протиснулся меж бедер — безропотно обвилась ногами вокруг поясницы. Дрожу от разрывающего сознание страха.
И снова поцелуи — силится коснуться моих губ, но отворачиваюсь.
До боли в груди, до кома в горле мерзко, волосы дыбом встают, осознавая, что творю… и с кем. Но… не отступлю.
Федя… Федя. Мысли только о нем. И что они творили с Инной.
Отчаянный напор — боль до одури там, внизу. Сжимаюсь от кошмара. Еще его попытка. Нервический смех: