Записки для моих потомков – 2 (Борисова) - страница 45
На автобусной остановке было много народу. Люди смотрели на нас как-то странно. Тут подъехал автобус со знакомым весёлым шофёром, и кто-то закричал: «Да они сейчас нас всех перепачкают!»
Один дяденька спросил:
– Вы почему, маляры, рабочую одежду не сменили?
Тогда шофёр вылез из кабины и сказал:
– Щто за щум, а драка нэту? Нэ нада абижат дэтэй! Это их радуга покрасил! – И подмигнул нам: – Поэхали в кабына мой автобус?
В кабине не было лишних сидений, но зато она была просторная. Мы сразу подружились с весёлым шофёром. Он сказал, что его зовут дядя Вано́ – Ваня, а я спросила:
– Откуда вы знаете про радугу?
Дядя Вано засмеялся:
– Дэти всэгда рысуют радуга. Почему радугэ один раз нэ нарысоват дэтэй?
Потом шофёр начал насвистывать «Сулико́». Я люблю эту грузинскую песню, она очень красивая и грустная. Я стала немножко подпевать, дядя Вано крикнул: «Поэхали!» – и мы запели громко и в два голоса. А когда допели, люди в автобусе захлопали в ладоши. Весёлый шофёр подарил нам на память свою бейсболку с большим козырьком. Мы будем носить её по очереди.
Оттирая радугу с моей кожи растительным маслом, мама плакала и повторяла:
– Ну что мне с тобой делать? Что делать?!
Я и не знала, что эта краска смывается маслом. И потом, нам неоткуда было его взять. А дождь был не масляный – водяной. Зато мы покрасили полы. Думаю, родители Олега будут в восторге от радужных половиц. Потом мама вымыла меня до противного скрипа, велела быстрее ужинать и отправляться спать без всяких телевизоров. Смешная! Как будто я беру телевизор в постель. И ещё она сказала, что в деревню я летом не поеду, потому что бабушка скоро сама переедет к нам. Она уже старенькая, и ей трудно справляться одной с таким большим хозяйством. Это была очень печальная новость. Я машинально съела на кухне булочку и выпила стакан молока…
Неужели я никогда больше не увижу старый бабушкин дом? Никогда-никогда?! Слёзы у меня так и брызнули, будто только и ждали этого момента. Я достала из коробки с сокровищами мой носовой платок с узелком на память, в котором хранились мои самые-самые дорогие воспоминания. Я его развязала, и на подушке вместе со слезами перемешались и деревенские друзья, и звери, и дяди-Сенины сказки, и бабушкин лёгкий кудахчущий смех – смешные и грустные отрывки моей жизни.
Я не заметила, как в комнату вошла мама. Она присела на кровать и ласково обняла меня, а я никак не могла успокоиться и всё плакала, плакала, плакала… Мама осторожно спросила меня: «Что это за грязная тряпочка?» Я сначала немного обиделась, а потом рассказала о том, что́ было завязано в узелке для памяти и для рассказов моим потомкам.