Когда ему не хватает памяти или знаний, он фантазирует.
Материнская колыбельная со временем стала материнским же припевом на все случаи жизни, а вскоре и Генка «полетел» над гаями и лесами, как всегда, особенно не вдаваясь в смысл — буквальный — песни. Просто хорошо парить высоко и далеко, над какой-то горной и лесистой, голубой сказочной страной, думая о приятном, оставив на время дела и заботы. Став почти взрослым, он прихватывал с собой в полеты Риту, королеву Марго, как называли ее завсегдатаи городской танцплощадки, — уже почти взрослую Маргариту, которая, казалось, совсем не обращала на него внимания и до сих пор не знала о его вечной любви. Встречаясь случайно на улице, они даже не здоровались. В таких случаях, за много шагов до объекта своих грез, от трагической безнадежности и страха выдать себя, удивить смешливую квартальную очаровашку со смелым искушенным взглядом, Генка опускал глаза и проходил мимо.
Но случилось непредвиденное…
Конечно, во все века красивые девушки скорее могут заметить безразличное к себе отношение — это их обижает и злит, — чем удосужить активным вниманием обратное (которое они чувствуют даже «кожей» — именно этим органом чувств только и возможно было обнаружить Генкину безмолвную симпатию). Но то, что «обижает и злит», порой способствует возникновению крутых зигзагов, а то и творит — чаще случайно — необыкновенные метаморфозы… К тому же, Генка никогда не смотрел на себя со стороны и не знал, что девчонки за глаза называют его Гуцулом, что отнюдь не является модным ругательством. За высокий рост, тонкий стан, черный с отливом волнистый чуб, крепкий с горбинкой нос на смуглом лице.
Генка не посещал танцплощадку, поэтому Рита окликнула его возле продуктового магазина, дерзко качнув вверх заостренным подбородком: «Эй! Привет, Гу… Геннадий, ты случайно не тот Генка, который в детстве целовал мое пальто?..» Она сказала это таким тоном, что Генка понял: его судьба решена. Его мнения никто не спрашивает, ему вторая роль, он всего лишь исполнитель, раб, зомби. «Да!..» — ответил Генка, уличённый греховодник, и чуть не задохнулся…
Его предупреждали «по-хорошему», объясняли, что Марго просто хочет досадить своему парню, который, между прочим… Но Генка, пружинистый от отчаянной бесстрашной решительности, каждый день бежал после уроков в Риткину школу…
Бессонными ночами часто думал: за что ему такая награда? За то, что любил и верил? За то, что всегда старался быть честным, чистым в помыслах? Может быть, за неудавшуюся мамину судьбу? И новый — молодой, но твердый голос Риты, с бархатным тембром часто и уверенно смеющегося человека, ее открытый, ироничный, однако с явной симпатией взгляд, — все это под утро мягкой вуалью, покоем настилалось сверху, накладывалось на настоящие сомнения и безотчетную смуту детских воспоминаний.