— Это была не только ваша ошибка, — тихо сказала Лавидия. — Я тоже хотела вас. Если я…
— Пожалуйста! — его голос отражал все мучения мужчины. — Ты не должна корить себя. Я — единственный, кто виноват. Я был старше и опытнее. Я должен был прекратить прежде, чем… — маркиз прервался, чтобы вздохнуть, а затем продолжил более спокойно. — Откуда ты узнала о настенных фресках, которые я хотел заказать у художника?
— Мне рассказал Колби, когда я его случайно встретила.
— Колби?
— Он ужасно злился, что вы отказались от его проектов, — Лавидия сглотнула. — У меня были эскизы Лионеля, которые он когда-то нарисовал для вас и скрывал от меня, — она покраснела. — Я говорю о набросках для обнаженных картин. Кроме того, у меня тоже были собственные эскизы и, конечно, мои воспоминания… Было несложно придумать эскизы для настенных фресок. Когда я посылала вам наброски, то очень надеялась, что вы не узнаете, что их нарисовала я.
— Почему?
— Потому что мне не нужна милостыня! Я хочу, чтобы мои картины нашли признание самостоятельно.
— Ну, я был в восторге. Как только я узнал бы, что это ты… — Эверетт покачал головой. — Я не понимаю тебя, Лавидия! Почему, когда я отдал заказ тебе, ты не захотела сказать мне правду? Надеюсь, ты не подумала, что я захочу воспользоваться твоей трудной ситуацией? — мужчина побледнел. — Скажи мне, что ты так не подумала!
Девушка посмотрела на его бледное лицо и отвела свой взгляд. В конце концов, это были его глаза, которые показывали, насколько он сожалел о своих ранних ошибках, насколько презирал себя за то, что сделал. Лавидия понимала, насколько сильно маркиз боялся, что она никогда не простит его.
— Лавидия, — прошептал он, — после смерти Лионеля ты была одна. У тебя едва ли была возможность позаботиться о средствах для существования. Ты должна была пойти…
— Нет! — о, Боже, он боялся, что ей пришлось продавать свое тело, чтобы выжить! — Нет, так плохо никогда не было. И естественно, я не думала о том, что вы захотите воспользоваться моим финансовым бедственным положением.
Мужчина слегка расслабился.
— Слава Богу! Но почему тогда ты промолчала о смерти своего брата?
— Я не хотела, чтобы вы отдали мне заказ только потому, что я — сестра Лионеля. После всего, что произошло, было бы неприятно, если бы вы одобрили эскизы только потому, что они мои. Это не было бы признанием меня как художницы, чего я от вас желала. Я хотела… — она испуганно зажала рукой свой рот и снова повернулась к двери.
— Что ты хотела?
Его голос звучал настолько мягко, что Лавидия, которая уже положила свою руку на щеколду, остановилась. Девушка не решилась повернуться к Эверетту. Но она чувствовала, что должна была ответить ему честно. Поэтому она слегка повернула голову, оглянулась через плечо и ответила: