Шнейдеры построили себе дворец под названием Шато ла Веррьер, что означает Стеклянный дом. Название не соответствовало действительности, так как дворец был сделан из самого твердого камня, который можно было достать. Он стоял на вершине холма над деревней, сжавшейся вокруг для защиты, точно так, как в средние века. Лачуги, в которых жили рабочие, были из материалов и архитектурного стиля, отличного от лачуг, которые окружали завод Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Но принципы, на которых они были возведены, и методы, с помощью которых сообщество управлялось, были почти такими же. Рабочие этого Шурфа или Тигля ненавидели хозяина Стеклянного дома и голосовали за красных при каждом удобном случае. Поэтому хозяин боялся их и финансировал политических заговорщиков, как единственное средство, как он думал, чтобы защитить себя. Производитель шин Мишлен, промышленник Делонкль и землевладелец граф Пастрэ, все они были в списке у Ланни, придерживались тех же взглядов и следовали тем же курсом.
Ланни назначил встречу по телефону, и барон ожидал его на обед. Затем за кофе и бренди Ланни сообщил ему о своем разговоре с Куртом Мейснером, представив его более интимным, чем он был на самом деле. Komponist был впечатлен новостями, которые Ланни сообщил ему, и обещал представить дело нацистским властям. Ланни был на пути на юг, чтобы навестить свою мать, и по возвращении в течение нескольких дней он увидит Курта снова и сообщит о развитии событий.
После этого Ланни говорил о сложной ситуации в британском кабинете в отношении немецкого превосходства в производстве самолетов. Он сослался на состояние дел во Франции на данный момент, ему сказали, что Второе бюро получало такую же информацию о немецкой авиации, а также, что премьер Шотан отнёсся к ней так же, как Чемберлен. Ланни ничего не знал об этом последнем факте, но он решил, что это совершенно очевидно, и что Шнейдер будет знать об этом. Он сделал выстрел наугад и попал в яблочко.
Чарльз Проспер Эжен барон Шнейдер, признался, что был очень взволнован разработкой новых методов современной войны. Они позволили прыгнуть в воздух и пролететь над линией Мажино, на которую французский народ возлагал свои надежды на безопасность. Слышалось что-то тоскливое в голосе старого предпринимателя, который вложил столько миллиардов франков в оружие, которое может внезапно оказаться не стоит его перемещения на свалку металлолома. Ланни рассказал, как его отец предвидел такое развитие событий еще несколько лет назад, и решил поставить все, что он имел, на будущее боевых самолетов. Он рассказал об усилиях Робби заинтересовать французских и британских военных. Он мог сообщить убедительные подробности по этому вопросу. Немота "вояк" была темой причитаний его отца с тех пор, как Ланни мог помнить его голос. Французы, англичане, американцы, всё было то же самое с ними всеми. Только немцы были на чеку и были готовы воспринять новые идеи.