IV
Сам Ланни спал мало. Он встал рано, оделся и перекусил. Его обслуживал одетый в черное хромой испанец, захвативший управление домом, смотревший на молодого хозяина, как на сошедшего с небес на колеснице. Как и все слуги, Хосе выяснил отношения, существовавшие среди членов этой семьи. В отличие от большинства слуг, он держал свои мысли при себе из-за лояльности к Ланни. Знал ли он или подозревал, что-нибудь о картинах? Ланни ни намеком не задел эту тему. Он бросил взгляд на утренние газеты с новостями о бомбардировках в Барселоне и Валенсии, и заметил: "Хорошее время находиться во Франции, Хосе". Затем он вышел к своей машине и уехал. Он был не в настроении для лицедейства с молодой парой.
В Ницце он нашел художественный магазин еще не открытым и сидел в автомобиле, читая удручающие новости со всего мира. Примерно в десять туда прибыл полноватый, круглолицый итальянец с остроконечной черной бородой в надлежащей визитке и брюках в тонкую полоску. Было теплое утро, и он шел, вытирая пот со лба. Он повторил это гораздо больше, когда весьма уважаемый пасынок Марселя Дэтаза вошёл вслед за ним и поведал, что тот купил краденое. "Dio mio, Mister Budd!" — воскликнул дилер несколько раз одно и то же.
"Позвольте мне облегчить вашу тревогу, синьор Агриколи", — сказал обходительный эксперт. — "Я не хочу никакой огласки или создавать ненужные проблемы. Если вы будете откровенны со мной, то я буду считать вас союзником и другом, и я уверен, что это будет лучше для вас".
"Si, si, Mister Budd, sicuramente-naturellement — с моим сердцем". — Испуганный человек не понимал на каком языке говорить, на итальянском, французском или английском, поэтому он говорил сразу на всех трех.
— Я хочу две вещи: во-первых, получить картины обратно, а во-вторых, выяснить, кто взял их, чтобы остановить утечку. Что касается потери денег, я готов щедро обойтись с вами.
— "Merci, M. Budd-grazie — я благодарю вас, я сделаю все-tout possible!
Услышав рассказ, Ланни понял, что человек имел основания для беспокойства. Он купил три работы Дэтаза по абсурдно низкой цене, и продал их за половину того, что он, возможно, получил бы в торговых залах отеля Друо в Париже. Такие сделки, казалось, указывали на страх, что картины пришли не совсем честно. По его словам, молодой итальянец, имевший хороший внешний вид, пришел к нему, назвавшись Джильотто, и сказал, что у него есть три французских картины, принадлежавших его недавно умершему отцу в Генуе. Он признался, что не знает имя художника, но ему было сказано, что работы были ценными, поэтому он привез их во Францию. Пара долго торговалась, и незнакомец дважды забирал холсты и уходил из магазина. Наконец, дилер согласился выплатить восемьдесят тысяч франков. У него осталась купчая, и Ланни осмотрел её, но не узнал почерка, и не признал продавца по описанию. Он, однако, заинтересовался, когда дилер рассказал ему, что видел этого человека два вечера спустя, выходящим из казино с другим молодым итальянцем, носившим форму офицера с левым пустым рукавом.