Der Dicke ухватил смысл этой истории, прежде чем она была наполовину рассказана. В конце концов, он расхохотался так, что более громкого хохота посетитель никогда не слышал из этого широкого горла. "Wunderbar!" — воскликнул он. — "Herrlich!" Затем он добавил: "Женщина должна была ответить".
Конечно, Ланни должен был спросить: "И каков был ответ?"
— Она должна была сказать ему: 'Если бы ты вообще не настрелял бы никаких индюков, то лев никогда побеспокоил тебя.
И тогда настала очередь Ланни посмеиваться, и пара веселилась над тяжелым положением премьер-министр Великобритании, чьим карабином был черный зонтик и его индюками были названы Абиссиния, Испания, Австрия, Чехословакия и Польша, и, кто мог бы подсказать о номере шесть?
"Возможно, это будет называться Турцией[94]", — предложил сын владельца Бэдд-Эрлинг Эйркрафт.
VII
Ланни думал, что хорошо знает нацистов и не ожидал никаких сюрпризов. Но Геринг ему его преподнёс. Подняв своё тяжёлое тело с переполненного кресла, он подошел к ближайшему шкафу и достал грампластинку. "Вот это ответит на все ваши вопросы", — сказал он и начал её проигрывание. Затем он вернулся на свое место, а Ланни услышал голоса, обсуждавшие отношение британского правительства к Красным и к "их так называемой Советской Социалистической Республике". Это был английский голос, изысканный, неторопливый, с оксфордским акцентом. Было сказано два или три предложения, а затем остановка, а другой голос стал переводить эти предложения на немецкий язык. Английский голос продолжил, заявив, что британское правительство не будет иметь никаких возражений против действий, которые немецкое правительство может предпринять на востоке. При условии, что немецкое правительство придёт к удовлетворительному соглашению с поляками. Британское правительство твердо убеждено в том, что коммунизм является большой угрозой, и будет склонно рассматривать распространение его влияния очень опасным для европейской цивилизации.
В этой точке зрения не было ничего нового. Ланни слышал её много десятков раз от Седди и Джеральда и их гостей, а также от других высокопоставленных дам и господ в Блюграсе и в Кливдене. Голос, к которому он теперь прослушивался, говорил с медленной точностью, очевидно, на каком-то официальном мероприятии. Это был смутно знакомый голос и наводил мысль на парламент, и Ланни подумал: "Это не может быть Лондондерри. Это не может быть Рансимен. Может быть Невил Хендерсон?" Нет, пока не вмешался третий голос, задавая вопрос на немецком языке. Внезапно агент президента понял, что он слушает. Английским был голос премьер-министра, а мероприятие было первым из его переговоров с Гитлером, на которых он установил, или думал, что установил, судьбы Европы для следующего поколения.