что каждый следующий раз мы можем сыграть чуть-чуть луч-ше. Он не винил нас и не жаловался, когда мы были далеки от совершенства. А мистер Доукс неустанно убеждал нас прило-жить еще немного усилий. И мне это нравилось. Когда у меня не получалось, мистер Доукс кивал мне, иногда даже с улыбкой: «Ты сможешь, Бен. У тебя уже хорошо получается. Ты совсем близко. Просто продолжай стараться». Любой мальчишка, слыша подобные слова, сделал бы все на свете для мистера Доукса. Мне хотелось бежать домой и часа-ми репетировать. Меня сильно впечатляло, сколь многого он смог достичь, работая со мной и с другими ребятами. Я был убежден, что он в буквальном смысле самый лучший руководитель оркестра в мире. Лемюэль Доукс сделал для меня нечто такое, за что я всегда буду ему благодарен. В начальной школе я учился играть на кларнете, потому что у Куртиса уже был кларнет. Затем я пе-реключился на корнет. Когда пришел мистер Доукс, он сказал: «Бен, почему бы тебе не попытаться освоить баритон?5 Я ду-маю, у тебя прекрасно получится». Разумеется, я так и сделал. Он был прав, баритон мне давался легко. Затем он предлагал мне осваивать все новые и новые инструменты. И всякий раз, когда он что-то мне говорил, для меня это было приказом. Я прекрасно справлялся, и моя само-оценка поднималась еще на одну ступень, и я в очередной раз испытывал необыкновенное чувство победы над собой. Но не все думали, как я. Однажды, когда нам пришлось повторять опять и опять один и тот же музыкальный отрывок, барабанщик сказал: — Мы уже, наверное, сотню раз сыграли этот кусок. — Он гоняет нас, как рабов, — сказал мой друг. — Точно, разве он не знает, что Линкольн освободил ра-бов? — заявил второй трубач. 5 Медный духовой музыкальный инструмент среднего регистра и тембра. Прим. ред.
Даже когда я не хотел идти против других, я все равно не мог заставить себя сказать плохо про мистера Доукса. Не мог даже добродушно подшутить над ним. Обычно все жаловались, разумеется, когда мистер Доукс не слышал. Он, наверное, знал, что говорили ученики; возможно, даже ожидал этого. Но он не переставал нас гонять. «Вы можете сделать это лучше, — постоянно говорил он. — И вы непременно сделаете это идеально». Однажды, после того как мы (как нам показалось) несколько часов бились над каким-то маршем, один из моих друзей сказал: «У нас довольно хорошо получилось, правда?» Мистер Доукс долго-долго смотрел на него, прежде чем произнес: «Довольно хорошо - это не идеально. Следовательно, раз это не идеально, значит, недостаточно хорошо. Играем снова!» Мистер Доукс признавал, что у меня был незаурядный та-лант к музыке, и часто вдохновлял меня на большее. И все же, несмотря на его стремление к совершенству, он никогда не позволял мне или кому-либо еще репетировать в ущерб на-шей успеваемости. Лемюэль Доукс не только побуждал меня и остальных ребят хорошо учиться, он и сам продолжал свое академическое образование, пока не получил степень доктора философии. Перед самым парадом в День памяти я попал в переплет. Я взялся за научную работу, которая требовала огромного ко-личества времени, и никак не мог решить, то ли мне заниматься проектом, то ли больше репетировать. Не помню, говорил ли я об этом мистеру Доуксу или тот сам обо всем догадался, но он сказал: «Бен, на сегодня ты достаточно репетировал. Иди, поработай над другими предметами». Это поразило меня, но его следующий поступок впечатлил меня куда больше. В Мичигане есть музыкальная образовательная программа для одаренных детей. Чтобы стать ее учеником, нужно получить рекомендацию своего учителя музыки, довольно высокий балл по предмету и уметь профессионально играть на