Председатель Совета Министров Правительства Российской Федерации
В.Черномырдин
Черномырдинское постановление практически уничтожало МЦР, отбирало у него усадьбу Лопухиных, все это передавалось в музей Востока. И самым скверным в этом постановлении было требование общественный Музей имени Н.К.Рериха превратить в государственный. В дополнение к этому постановлению вице-премьер Чубайс рассылал письма заинтересованным в наследии Рерихов. Второе постановление было таким безграмотным, что в МЦР ощутили страх перед лицом такого правительства. И еще один момент этого постановления. Когда Святослав Николаевич договаривался с российским правительством о передаче в Россию наследия, то он четко выразил свою мысль организовать общественный Музей, а не государственный. Когда я разговаривала со Святославом Николаевичем об этой проблеме, он объяснил все ясно.
– Знаете, – сказал он, – теперь во многих странах число общественных музеев растет. Это новая тенденция, которая способствует росту культуры, так необходима нам.
Практически Минкульт и правительство России, решившись на создание государственного музея, разрушали всю структуру, которую предлагал С.Н.Рерих. Получилось, что Святослав Николаевич был обманут российским правительством. После длительного совещания мы решили подать на Черномырдина в суд за это постановление. Это был Высший Арбитражный Суд. Надо сказать, что там к нам отнеслись с сочувствием. В конце процесса мы остались без адвоката. Дело в том, что другая сторона подкладывала нам адвокатских «уток». Оставался один выход – самим себя защитить. И мы принялись за дело. В то время президентом МЦР был Геннадий Михайлович Печников, крупный и популярный актер детского театра. Мы с Геннадием Михайловичем стали распределять роли на следующем заседании суда. Президенту я предложила главную роль, и он, посмеявшись, на нее согласился. Я же взяла себе скромную роль адвоката. Началось заседание, и Печников поднялся во весь рост. Воздев руки вверх, он громким голосом начал обвинять постановление. Сначала судьи как-то замерли, а потом в них проснулся интерес. Когда Печников закончил, я доказала, что все, что сказал Печников, сущая правда. На дворе был 1995 год, и в этот же день судьи должны были принять решение. Решение готовилось недолго. Мы выиграли наш суд. В конце заключения было написано, что решение окончательное и обжалованию не подлежит. Домой мы возвращались в хорошем настроении, но я, зная команду государственной шпаны, все же чувствовала себя не совсем спокойно. Через две недели Минкульт и правительство потребовали, вопреки закону, пересмотра. Пересмотр состоялся, и решение по нашему делу было отменено. Среди сотрудников Суда был мой знакомый, у которого я спросила: «Каким образом Арбитражу удалось отменить наше решение?» Знакомый ответил не сразу. Сначала о чем-то подумал, а потом решился: