— Ты остаешься лишь из-за этого? Скажи, для чего тебе все это нужно?
— Я ухожу, — сказала я, и стала одеваться.
— Ладно, — сказал он.
Он рассказал мне не много, просто описал эпизоды из студенческой жизни, и мне стало понятно, что Филипп Тагиров обычный избалованный ублюдок.
— А сейчас он великая шишка, и проблемы назревают у него великие, — сказала я, горько усмехаясь.
— Ну, не такая уж и великая, и, кстати, проблем у него точно не бывает, ты не знала? Все его проблемы решает папа. Поговаривают, он будет новым главой города.
— Слышала, — отозвалась я, и меня вдруг кольнула мысль, о том, что Старик неспроста просит накопать на сына Тагирова. И черт с ним, я лишь отыскиваю пазлы истины, собираю по крупицам картинку, фрагмент жизни, желая поделиться этим с людьми.
— Ты останешься? — спросил он, и своим вопросом вывел меня из задумчивого состояния.
Ответить я не успела, он увлек меня в постель.
Они вели меня с самого начала, следили, изучали мой маршрут, рассчитывали прижать, где поудобней. В воскресенье я забрала свой «пыжик» из автомойки, решила прокатиться в выходной день по улицам города. Город погружался в сумерки, набирали силу зажжённые уличные фонари. Я катила по проспекту Ленина, и не знаю, что меня толкнуло в конце проспекта свернуть на улицу Маяковского. Не широкая, разлинованная сплошной четкой линией, дорога уходила дугой влево, пересекала несколько второстепенных дорог без светофоров, и выкатывала к Набережной.
Сзади вспыхнул яркий свет фар, резанул ксеноном по зеркалам. Не успела я прочистить глаза, как в следующее мгновение черный Rendge Rover, обошел меня слева, подрезал мне так, что я едва не ударила его в бампер, останавливая свою машину. Казалось, мое сердце выскочило из груди и летит куда-то в холодную темноту.
Я не видела, как они вышли из машины, заметила лишь три стремительные тени, приближающиеся ко мне. Я ткнула пальцем в кнопку центрального замка, блокируя двери машины. Невысокий парень с лицом азиата, затянутый в черную кожанку, дернул ручку двери. Он обломался.
Двое стояли за его спинами во мраке улицы, засунув руки в карманы джинсов. Азиат постучал рукой по стеклу. Опустив окно на три-четыре сантиметра, я спросила, чего он хочет. Он нагнулся. Я увидела узкие черные, как потухшие угольки, глаза, нехорошие и злые.
— Слушай сюда, курица, — услышала я его низкий голос. — Даю тебе совет, лучше пиши статьи для программы о животных. Сунешь еще раз нос, куда не следует, откушу.
Он подался назад, дал отмашку своим, они быстро направились к джипу. Я открыла дверь, выскочила наружу и заорала.