Стягиваю пальто и бросаю его на спинку стула. Кожу стягивает от опасения. Лани ранена? Я не чувствую запаха крови. Чувствую… пот? Тела. Я чувствую запах секса.
Затем я слышу вздох, нежный, краткий и женский. Этот звук я знаю слишком хорошо. Такой звук издаёт Лани, когда кончает. Она не вопит или вскрикивает; она крепче прижимает меня, обняв за шею, и вздыхает — почти всхлипывает — мне в ухо. Я практически чувствую её руки, слышу вздох, но меня нет в этой спальне. Этот звук не для меня. Я жду, притаившись, возле её двери, и слушаю, просто чтобы убедиться, что не ошибаюсь. Может, она ублажает себя. Мне не нравится эта мысль гораздо больше, потому что у неё есть я. Но… нет. Я слышу его. Более глубокий вздох. Бормотание. Тихие слова, её смех, мужской стон.
Она занимается сексом, но не со мной.
Чёрт.
Гнев пульсирует во мне, застилая глаза красной пеленой, отчего мои руки дрожат. Я дышу тяжело, глубоко и быстро. Жду, заставляя кровь замедлиться, заставляя кулаки разжаться. Я не могу допустить ошибку. Не могу позволить себе потерять самообладание. Я так долго был осторожным, чтобы сорваться сейчас. В колонии для несовершеннолетних было плохо. Я не собираюсь в тюрьму. Не хочу попасть под трибунал.
Когда я успокаиваюсь, чтобы здраво мыслить в сложившейся ситуации, я распахиваю дверь спальни. Там она. Голая и красивая, под Дугласом Пирсом. Дугом. Тощим маленьким Дугом, занудным, замкнутым, со шрамами от акне, работающим в страховом агентстве, Дугом-ублюдком-Пирсом.
Я борюсь с искушением выбросить его в окно первого этажа.
— Выметайся отсюда, Дуг, ― шепчу я. Спокойно и смертельно опасно. — Немедленно. Я уйду через минуту, и ты сможешь продолжить. Мне просто нужно поговорить с ней.
Дуг слезает с кровати и одевается в рекордно короткие сроки. Он останавливается передо мной, широко раскрыв глаза от ужаса и раздув ноздри от страха. Но он останавливается и смотрит мне в лицо. Я отдаю ему должное за то, что у него хотя бы есть яйца.
― Ты не… ты не сделаешь ей больно? Если хочешь, то лучше ударь меня.
Я смеюсь. Но выходит не смешно.
— Не искушай меня, карандашный член. Нет. Я не собираюсь никого обижать. Кроме тебя, если ты не свалишь с глаз моих.
Он уходит. Лани прижимает простынь к своей груди, будто я не видел её обнажённой тысячи раз. Как будто не мы потеряли девственность друг с другом в пятнадцать. Как будто не у меня в сумке лежало кольцо.
Этот акт защиты от моего взгляда говорит мне всё, что нужно знать.
― Три дня, Лани. Три чёртовых дня. Ты не могла подождать три грёбанных дня? ― отворачиваюсь от неё и говорю двери. Я слишком зол, чтобы доверять себе, смотря ей в лицо. ― Я не понимаю. Если ты не хочешь меня, какого хрена ты не сказала мне? Почему, чёрт возьми?