Я — птица.
Передо мной стоял ящерр, тот самый, защитивший меня на рынке. Тот самый, от которого я сбежала.
Он — двенадцатый судья.
Я — в его кабинете.
Я — мёртвая птица.
Глава вторая
Я замерла. Не хватило мужества отвести взгляд. Зато хватило опыта, чтобы понять — бежать бесполезно.
Тело ящерра виделось неожиданно чётко, будто вместо комнаты он находился на белом фоне и был единственным ярким пятном.
Я видела руки, которые меня убьют. Видела хвост, который исполосует мне лицо. Его рот… из него вместе с улыбкой вылетит приказ перерубить мне шею.
Я пыталась что-то прошептать. Возможно, планировала воззвать к его милосердию, а может, по глупости стремилась произнести дерзкую речь.
Не получилось. От страха всё, на что я была способна, — неумело шевелить губами.
В комнате повисло глухое сдавленное бульканье. И осело, опять порождая тишину.
Ящерр был удивлён не меньше моего. Я чувствовала, как его настойчивый взгляд проползал по моим ногам, бёдрам, замедляясь на груди и шее.
Попытаться объяснить? Что именно? Просить помилования? Да встреть он меня на одной из операций вне города, — уже бы напал. Уверена, этот нападать умеет, нечего ждать помилования. Хотя… таких не увидишь на операциях. Такие сидят в кабинетах и отдают приказы, решают судьбы миллионов.
Он не нападал. Не двигался. Лишь внимательно меня рассматривал. Взгляд продолжал скользить вверх-вниз по моему телу. Пристально-пристально. Он что-то решал, что-то безумно важное, вынуждая меня трепетать от недосказанности и двусмысленности ситуации.
Его хвост дёрнулся и лёг на плечо. Я испугалась, моя рука схватилась за горло — инстинктивное действие. Ящерр проследил за движением… Конечно, понял. Зверь не мог не знать, как мы боимся их хвостов. Логично — мы боимся того, что опасно.
Он медленно выдохнул… и начал приближаться.
Судья двигался осторожно, выставив вперёд одну руку, будто не хотел испугать.
— Не бойся.
Я знаю, как быстро они могут перемещаться. Этот двигался медленно. Шаг, другой, пока не оказался прямо передо мной.
При желании, я могла протянуть руку и коснуться его. У меня бы никогда не возникло такого желания, но близость, безусловно, вызывала мурашки по коже.
Мне было очень страшно! Я начисто забыла то светлое чувство тепла и уюта, которое ящерр пробудил во мне на рынке, — а оно было, было, чувство это! Находясь с ним в кабинете один на один, я испытывала только страх!
— Не бойшшся меня, — повторил ящерр. Глухой звук оживил комнату. — Я не буду тебе вредить.
Он говорил на человеческом очень хорошо, коверкая шипящие, но ставя правильные падежи и не путая местоимения. А вот убедить «