Внутри, хоть всё было заброшено и темно, но было чисто. Я полагаю, что это больше из-за того, что Салли пошёл дальше, чтобы заработать свою сотню касарей. Мы услышали низкий шум музыки, доносившийся сзади с левой стороны, и оба приостановились. Прижимаясь спинами к стене коридора, мы потянулись за пистолетами, которые законно носили, но которые очень редко приходилось доставать, и ещё реже использовать. Мой из кобуры на ноге. Его из-за пояса. Мы двинулись так тихо, насколько позволяли нам наши ботинки, к двери с надписью, на которой говорилось, что там операционная, из-за которой и доносилась музыка
Я взглянул на Тига и тот кивнул, он размахнулся и ударил ногой в дверь.
Это настоящее преимущество — иметь здоровяка, работающего на тебя — двери просто сбиваются с пути, прежде чем разлететься в щепки.
Я думал, я подготовился. Действительно, мало что на самом деле осталось для воображения.
Но как говорится, знать, что он больной и свихнувшийся, и видеть — разные вещи.
Потому что то, куда мы вошли, было операционной, белой с множеством хирургической стали, ослепляемой резким светом сверху. В центре комнаты стоял длинный смотровой стол. И на этом столе лежала Шеннон Робинсон.
Её красивые светлые волосы были чуть влажными, немного темнее, чем на фотографиях, расчесаны прямо и убраны за уши, которые доходили практически до макушки как у фей, из-за чего вероятнее всего, они всегда были прикрыты на всех фотографиях. Это было практически очеловечивающе, обнаружить, что и у неё есть недостатки. Её макияж был нанесён, но плохо, очевидно не её рукой. И она была одета, если можно так сказать, в комплект нижнего белья, состоящего из шелковой фиолетовой юбки с разрезом практически до верха бедра, и в таком же бюстгальтере.
И всё.
Это всё, что на ней было, слишком много её молочной белой кожи было выставлено на обозрение.
Я почувствовал это, хоть это и не было сказано, она была полностью без сознания, пока лежала на этом холодном столе. Её грудь поднималась и опадала, к одной руке вела капельница с витаминами, а к другой руке была присоединена другая, как полагаю, наполненная Пентобарбиталом.
И стоя у стола, с рукой, замершей на щеке жены, находился потрясённый доктор Майкл Робинсон.
Выглядел он дерьмово.
И это не просто из-за моей ревности от того, что Рия была с ним передо мной. Он во всех смыслах выглядел как человек, который потерял всё и которому больше нечего терять.
Потому что, если уж честно, мужчина на фотографиях хорошо выглядел. Он был высоким и своего рода сильным с тёмными волосами, глазами и цветом кожи, который намекал бы на итальянское или испанское происхождение.