— Если вы действительно счастливы, — выждав положенное количество микросекунд, снова заводит свою шарманку Зигфрид, — зачем вы приходите сюда за помощью?
Терпеть не могу, когда он задает этот идиотский вопрос, на который я и сам не могу ответить. Поэтому я молчу, ежусь на матраце из пластиковой пены и пытаюсь снова занять удобное положение. Чувствую, что сеанс предстоит долгий и мерзкий. Ведь если бы я знал, почему мне нужна психотерапевтическая помощь, я бы никогда не обратился к психотерапевту, тем более такому.
— Роб, что-то вы сегодня неразговорчивы, — говорит Зигфрид в маленький микрофон в голове матраца. Иногда для общения со мной он использует очень жизнеподобный манекен, который сидит в кресле, постукивает карандашом по подлокотнику и время от времени насмешливо улыбается. Но я ему сказал, что нервничаю из-за этого. — Почему бы вам просто не поделиться со мной, о чем вы думаете?
— Я ни о чем особенном не думаю, — вздохнув, отвечаю я.
— Расслабьтесь. Говорите все, что придет вам в голову, Боб.
— Я вспоминаю… — говорю я и замолкаю.
— Что вспоминаете, Робби?
— Врата? — неуверенно произношу я.
— Это скорее вопрос, чем утверждение, — с легкой учительской укоризной в голосе говорит Зигфрид.
— Может, так оно и есть. Ничего не могу поделать. Именно это я и вспоминаю — Врата.
У меня есть все основания никогда не забывать Врата. Там я заработал свое состояние, браслеты и все остальное.
Я вспоминаю тот день, когда покинул Врата. Это был, если не ошибаюсь, 31-й день 22-й орбиты. Значит, отсчитывая назад, шестнадцать лет и несколько месяцев с того момента, как я оставил Землю. Тридцать минут спустя после того, как меня выписали из больницы, я получил деньги, сел на корабль и улетел. Я не мог ждать больше ни минуты.
— Пожалуйста, Робби, говорите вслух, о чем вы думаете, — вежливо пристает Зигфрид.
— Я думаю о Шикетее Бакине, — отвечаю я.
— Да, вы упоминали его имя, помню. А что же вы думаете о нем?
Я не отвечаю. Старый безногий Шикетей Бакин жил в соседней комнате, но я не хочу обсуждать это с Зигфридом. Я корчусь на своем круглом матраце, думая о Шики и стараясь не заплакать.
— Вы, кажется, расстроились, Боб, — участливо интересуется Зигфрид.
На это я тоже предпочитаю не отвечать. Шики был единственным человеком, с которым я попрощался на Вратах, и это казалось мне странным. В наших статусах была большая разница. Я, как-никак, старатель, а Шики всего лишь мусорщик. Ему платили ровно столько, чтобы обеспечить плату за проживание, потому что Шики выполнял грязную работу. Ведь даже на Вратах кто-то должен был убирать мусор. Он, конечно же, понимал, что рано или поздно станет слишком старым и больным даже для этой работы. Тогда, если бы Шики повезло, его просто выбросили бы в космос и он там преспокойно умер бы. А если бы не повезло, его, возможно, отправили бы обратно на планету. Здесь бы он тоже умер, и очень скоро, но вначале несколько недель прожил бы беспомощным калекой.