— Я искала тебя после той ночи, — говорит Рейган.
— Я попросил своих братьев выяснить что-нибудь о тебе, когда сел в тюрьму, — признаюсь я и смотрю в её глаза, когда она поднимает их на меня. — Нет-нет, никакого маниакального преследования не было.
Рейган смеётся.
— Ты собираешься это есть? — спрашивает она, кивая на зефир.
— Он сгорел. — Она не хочет говорить о той ночи, я тоже не против.
— Некоторые любят маршмеллоу именно таким. — Я успел увидеть достаточно детей, которые ели обугленные зефирины, чтобы знать, что она говорит правду. — Если не будешь, то я съем. — Она вопросительно поднимает брови.
— Давай, принцесса, — говорю я. Рейган снимает маршмеллоу с прутика, отрывает половину корочки, а остальное протягивает мне, говоря что-то о горячем, липком и сладком.
— Попробуй.
Сейчас я готов сделать всё, о чём бы она ни попросила.
Поэтому ем маршмеллоу.
— Не понимаю, почему людям нравятся такие штуки. Не так уж и вкусно.
— Завтра вечером мы будем делать сморы. — Она в предвкушении потирает руки.
— А это что ещё за хрень? — спрашиваю я.
Рейган смеётся, закинув голову. Её волосы спадают по спине, и мне хочется собрать их и обернуть вокруг кулака, чтобы убедиться, что они настолько же мягкие, насколько выглядят.
— Сморы — это сэндвич из поджаренного маршмеллоу и квадратиков шоколада между хрустящего печенья.
— Шоколад всё сделает едой, — отвечаю я. Так говорила моя мама. Не знаю, почему мне захотелось произнести это вслух.
— Правда. — Больше она ничего не говорит.
Так мы и сидим молча, тишину нарушают лишь треск костра, стрёкот сверчков и вопль какого-то мальчишки, который зовёт вожатого. Прежде, когда я был наедине с девушкой, мне хотелось лишь одного — избавить её от одежды. Уже два года я не был внутри женщины, но в эту секунду даже представить не могу, что это может быть лучше происходящего прямо сейчас.
— Прости, если я смутил тебя, спросив о поцелуе, — наконец говорю я.
Она фыркает.
— Ты хотя бы спросил.
— Хорошо, что тебе понравилось, потому что, вероятно, я буду спрашивать до тех пор, пока ты не разрешишь.
Рейган смеётся и качает головой.
— Ты обещал Гонзо, что будешь приставать ко мне, только когда он будет поблизости.
— Так пойдём его разбудим. — Я делаю вид, что собираюсь подняться на ноги, и Рейган касается моей руки, чтобы остановить меня. И я снова чувствую этот трепет. Я сажусь, но в этот раз уже ближе к ней.
Она какое-то время просто молчит, а потом говорит:
— Так хорошо.
Я протягиваю руку, чтобы убрать прядь её волос за ухо, но Рейган отшатывается.
— Я тебя пугаю? — Я ведь недавно вышел из тюрьмы. Но тут нечто большее, я уверен. После всего, что с ней случилось, в её голове, должно быть, полно серьёзного дерьма.