— Я учу своих учеников. А ученики — это люди, Ари.
— Мы не настолько интересные.
— Вы намного интереснее, чем вы думаете.
— Мы сложные.
— Это часть вашего очарования.
На ее лице появилось интересное выражение. Я узнал этот взгляд. Иногда моя мама пребывала в состоянии между иронией и искренностью. Это было частью ее очарования.
ПЯТЬ
Следующий день в школе был нормальным… Не считая того, что после школы я ждал маму и ко мне подошла девочка Илеана. Она достала маркер и написала свое имя на моем гипсе.
Она посмотрела мне в глаза. Я захотел отвернуться. Но я не сделал этого.
Ее глаза были как ночное небо в пустыне.
Мне показалось, что в ней живет целый мир. И я ничего не знал об этом мире.
ШЕСТЬ
Охотничий пикап 1957 года. Вишнево красный с желтыми крыльями, желтыми колпаками и белыми полосками. Это был самый красивый грузовик в мире. И он был моим.
Я помню, как посмотрел папе в глаза и прошептал: «Спасибо».
Я чувствовал себя глупым и недостойным, так что я решил обнять его. Неуверенно. Я был благодарен и хотел обнять его. Этого я и хотел.
Настоящий грузовик. Настоящий грузовик для Ари.
Но я так и не получил фотографию моего брата на одной из стен дома.
Ты не можешь получить все, что хочешь.
Я сидел в грузовик, но должен был заставить себя присоединится к вечеринке. Я ненавидел вечеринки… Даже те, которые устраивали в мою честь. Прямо сейчас, я хотел бы вывезти грузовик на открытую дорогу, и чтобы рядом со мной сидел мой брат. И Данте. Этого было бы достаточно.
Я скучал по Данте, но несмотря на это, я старался не думать о нем. Проблема в том, чтобы не думать о чем-то — это то, что именно об этом ты и думаешь.
Данте.
По какой-то причине я вспомнил Илеану.
СЕМЬ
Каждое утро я просыпался очень рано и прихрамывая направлялся к своему грузовику, который стоял в гараже. Потом я выезжал на дорогу. Все вселенная ждала, пока я изучу ее на своем пикапе. Когда я сидел на месте водителя, то мне казалось, что я способен на все. И было немного странно чувствовать себя так оптимистично. Странно и прекрасно.
Сидеть в грузовике и слушать радио было моей версией молитвы.
Одним утром мама подошла к грузовику и сфотографировала меня.
— Куда ты собираешься? — спросила она.
— В школу, — ответил я.
— Нет. Я не это имею в виду. Когда ты поедешь на этой штуке в первый раз, куда ты направишься?
— В пустыню, — сказал я. Я не сказал ей, что хочу поехать туда, чтобы посмотреть на звезды.
— Сам?
— Ага, — сказал я.
Я знал, что она хотела спросить завел ли я новых друзей в школе. Но она этого не спросила. А потом она посмотрела на мой гипс.