— Хочешь побыть одна, Икс? — я киваю. — Хорошо, я дам тебе время.
Я встаю и иду с большим облегчением подальше от стола, подальше от кольца свечей, от огромного и подавляющего его присутствия. Подальше от музыки. Глубоко в тень, к окну. Ночь давно опустилась на город, и теперь свет исходил от бесчисленных жёлтых и белых квадратиков в ровных горизонтальных и вертикальных рядах, от уличных фонарей ниже, от красных фар удаляющихся автомобилей и белых фар приближающихся.
Я испанка.
У меня есть свой ДНК-анализ. Такая простая фраза, сказанная так легко.
Что значит для меня знать, что я испанского происхождения?
Ничего. Всё.
Мои лёгкие болят, у меня кружится голова, и я понимаю, что забываю дышать. Я моргаю и делаю вдох. Из-за чего эти мучительные эмоции? Из-за понимания, что где-то в мире есть мои неназванные и неизвестные предки? Я чувствую слабость.
«Я решил, что сегодня должен быть твой день рождения».
Ещё один факт, который вроде бы наделён смыслом, но и совершенно лишён его. День рождения?
Девочка с тёмными волосами идёт по противоположной стороне улицы, держась за мамину руку. Слишком далеко, чтобы увидеть что-нибудь ещё. Они знают о своем происхождении. Знают свои семьи. Прошлое. Можно держать маму за руку. Дочерям поют сладкие песни. Возможно, их ждёт папа и муж.
— Икс?
Три буквы, произнесённые так, как человек с более слабым голосом прошептал бы.
— Калеб, — это всё, что мне удаётся ответить.
— Всё в порядке?
— Наверное, — я пожимаю плечами.
— Что означает «нет», я полагаю, — тёплая ладонь ложится на мою талию, прямо над изгибом бёдер. — Что не так?
— Почему?
— Что почему?
— Почему мою ДНК анализировали? Почему, скажи мне? Зачем давать мне произвольный день рождения? Зачем приводить меня сюда на ужин? Почему сейчас?
— Это должно было быть...
— Теперь ты дашь мне испанское имя?
Удручающая тишина. Я перебила, сказав вне очереди. В суровых и криминальных романах кто-то сказал бы «люди погибают за меньшее», и с человеком, стоящим позади меня, это может быть правдой. Это кажется возможным; я смотрю вниз на руку на своей талии. Он выглядит способным к насилию, к обеспечению смерти.
— Твоё имя Мадам Икс, — резкий грохот раздаётся у меня в ушах. — Разве ты не помнишь?
— Конечно, помню.
Как можно забыть, когда у человека всего шесть лет воспоминаний, и каждое из них прозрачное, как хрусталь.
— Я привёз тебя в Музей современного искусства на следующий день после того, как тебя выписали из больницы. Весь музей был в твоём распоряжении, а ты всё время провела перед двумя картинами.
— Ван Гог