— Проклятая книжка! Опять разорвалась! — ворчал Небесный дар, но фактически он был недоволен самим собой.
— А ты тихонечко листай, уголки страниц приподымай, тогда и не порвется.
Действительно, так было лучше, поэтому третий экземпляр остался цел. Когда требовалось листать быстро, Небесный дар сдерживал себя:
— Учитель, дайте мне, пожалуйста, старую книжку. Посмотрите, как я мгновенно листаю!
Листал он в самом деле мгновенно и был очень доволен этим. В результате оба старых экземпляра предназначались исключительно для удовлетворения страсти Небесного дара.
Бамбуковая линейка по-прежнему лежала на столе, но мальчик уже не боялся ее. Однажды он даже спросил учителя:
— А почему вы никогда не пользуетесь ею?
— Что, руки чешутся? — засмеялся учитель. — Просто не люблю никого бить, у меня ведь тоже есть дети. — Он перестал смеяться. — Мой третий — твой ровесник. Ты в каком месяце родился?
— В августе, сразу после праздника осени. Помните, вы меня тогда еще от уроков освободили?
— Ах да, правильно. А мой третий в апреле. Немного, постарше тебя.
— А где он?
— Дома. — Учитель долго молчал. — Торговлей трудно заниматься!
Небесный дар не совсем понял, при чем тут торговля, но заметил, что учитель чем-то расстроен, и не стал продолжать спои расспросы. Вместо этого он быстро натер тушь и стал писать. В результате все вокруг было измазано тушью, даже за ушами Небесного дара оказалась тушь.
В конце года стало ясно, что больше учитель на своем месте не удержится. Правда, госпожа Ню сказала сухо: «Двадцать третьего мы приглашаем вас на жертвоприношение очагу», но это уже было только для проформы. К счастью, накануне господин Ню тайком от жены одолжил ему тысячу юаней. Учитель собрал свои пожитки, но не хотел, чтобы Небесный дар знал об этом. Перед уходом он дал юань Тигренку:
— Купи Небесному дару какую-нибудь игрушку, а остальное возьми себе. Я считаю, что он хороший и умный мальчик!
Узнав, что учитель больше не придет, мальчик долго сидел один в комнате для занятий. Ван был почти единственным его другом, и вот этот друг ушел! Небесный дар не любил читать вонючее «Троесловие», но любил слушать рассказы Вана о Шаньдупе, о Циндао, о яньтайеких яблоках. Все это он представлял себе как живое, но Ван ушел, и он мог только вообразить, как тот таращит свои большие умные глаза, улыбается, закатывает рукава и говорит: «Там сплошные яблони, даже взглядом не охватить!»
Небесный дар вообразил все это очень похоже, однако взглянул на стул учителя — никого там нет. Ему казалось, что он слышит его смех, его шаньдунские словечки, а человека не видно. «Почему так получается: только полюбишь что-нибудь, а оно исчезает?» — думал он.