Младшие дети тоже чувствовали себя здесь как рыба в воде. Одни катали обруч, другие играли в мячик, да и говорили не очень понятно. Они были не такими симпатичными, как дети Хэя, и неприветливыми — даже друг к другу:
— Я на тебя учителю пожалуюсь!
— Подумаешь, я тоже на тебя пожалуюсь! — только и было слышно.
Они, казалось, не умели смеяться, а лишь недовольно щурили глаза и бурчали. Старшие ребята как бы между прочим хватали младших за носы или сталкивали их лбами, а потом, ворча, отходили. Когда они оказывались в отдалении, младшие кричали:
— Я на тебя пожалуюсь!
И те и другие ребята, видя, что у кого-нибудь носок дырявый, хватали его за ногу и засовывали пальцы в дырки. Или швыряли на землю чужую шапку с криком:
— Я тебе заплачу за нес, у моего отца денег хватит!
К ним подскакивал бойскаут, чтобы навести порядок, давал одному затрещину, другому пинок, и те ворчали:
— Опять эти чертовы бойскауты!
Бойскаут замахивался на них дубинкой и подносил к губам свисток:
— Если будете ругаться, к учителю отведу!
От всего этого Небесному дару стало очень тоскливо, захотелось домой. Другие первоклассники тоже стояли оглушенные и жалкие в своем новом платье. Они видели, как старшие ребята покупают булочки, леденцы, хворост… И у новеньких были в карманах медяки, однако покупать они ничего не решались. Какой-то мальчишка с шишковатой головой, учившийся уже три года, но по-прежнему сидевший в первом классе, позвал их к лотку со сластями, — они и тогда побоялись подойти, а только переглядывались полными слез глазами.
Прозвенел звонок, и ребята постарше начали строиться. Небесный дар глядел на них с изумлением. Один совсем маленький мальчик, видя, что все бегут, побежал тоже, но споткнулся и горько заплакал. Снова появился мальчишка с шишковатой головой. Учился он хоть и плохо, однако опытом обладал немалым и построил новичков. Подошел учитель, начал говорить, как именно надо строиться, но никто его не понял. Это был коротыш лет за тридцать с плоским лицом, черными зубами и невнятным шаньсийским выговором. Он считался знаменитым преподавателем, потому что сочинил две книги но воспитанию и мог справиться с любыми учениками, кроме новичков. Небесному дару сразу не понравилось его плоское лицо. Учитель долго строил учеников, у него не получалось, он глубоко задумался, потом кивнул сам себе головой и стал оттаскивать детей поодиночке в сторону. Каждому из них он велел равняться налево. Никто не понимал, что значит «равняться», но голову послушно поворачивал. Учитель явно решил, что этот способ обучения превосходит все, что он до сих пор выдвинул, и повторял построение несколько раз. Один первоклассник не выдержал и обмочился. Небесный дар, боясь, что с ним произойдет то же самое, начал расстегивать ширинку. В результате учитель был вынужден повести весь класс строем в уборную. Таких приемов его теория воспитания еще не знала. Он занимался только научными проблемами и забыл, что у школьников тоже бывают естественные потребности.