Вот и сейчас, Ильрандор не торопился нарушить повисшее в комнате молчание, вперив задумчивый взгляд в огонь.
Риль украдкой разглядывала дракона. Хорош, что и говорить. Ластирран явно пошел в отца, вот только в нем не чувствовалась пока ещё сила, что приходит с опытом и властью. Ильрандор был красив той особенной красотой, которая отличает хищников, стоящих у власти. Риль прекрасно понимала, почему Арагрэлла не захотела приводить третьего мужа в дом. Второго такого не найдешь.
Ильрандор, наконец, очнулся, протянул руку к графину с вином, наполнил два бокала.
– Прошу, – бокал перекочевал к девушке. Риль обхватила тонкое стекло ладонью, на стенках бокала разбегались алые искорки, отражая огонь из камина.
– Говорить про то, что случилось на Совете – не буду. Уверен, мои сыновья были весьма красноречивы.
Риль кивнула, крепче сжала бокал в руке, словно он мог придать ей силы.
– Так что отчитывать тебя больше никто не будет, и я, если честно, не вижу в этом смысла. Несмотря на то, что думают мальчики, ты – уже не ребенок. Да, у вас позже выпускают детей из семьи, но, думаю, причина этого только в особенностях вашей магии. По человеческим меркам – ты взрослая женщина, к тому же, талантливый маг, – дракон усмехнулся, признавая её удачный взлом, – поэтому правду скрывать от тебя не буду.
Риль поежилась – многообещающее начало, и какое-то невеселое.
– Ты, наверное, думаешь, что война будет в любом случае, а твое присутствие здесь – лишь хитрая уловка?
Вопрос был риторическим, и Риль промолчала. Ответ и так очевиден. Ильрандор покачал бокал, собираясь с мыслями.
– Если бы мы действительно хотели развязать войну, поверь, не придумывали таких сложностей. Твое присутствие здесь лишний раз это подтверждает. Но пойми и нас. С каждым годом детей рождается все меньше. Не каждое Гнездо может похвастаться рожденной самкой, а без самки Гнездо исчезает. Да и много молодняка гибнет в первых полётах. Нам хватает потерь и без войны.
Риль открыла было рот, чтобы возразить, но дракон поднял руку, призывая её к молчанию.
– Знаю, знаю, ты считаешь, что наши старейшины совсем выжили из ума. Что нужны переговоры, настоящие, с руководством вашего мира, а не с одной, прости, магичкой. Но пойми и Гнезда. Потеря детей затмевает их глаза, одурманивает разум. Все, что они хотят – это вернуть детей или отомстить убийце. Ты знаешь, что мы чувствуем друг друга, и когда теряется связь, это означает одно – смерть. Да, мы не видели тел и все ещё надеемся, но эта надежда призрачна, как туман в горах. Гнезда хотят отомстить за гибель своих детей. Жизнь каждого сына они оценивают смертью не одного человека. Их печаль велика, ярость наполняет их сердца, и мне не достучаться до них. Я понимаю, война лишь умножит боль, но и остановить тех, кто столько потерял, не в моей власти. Единственное, что я могу сказать – мне жаль, что это коснулось именно тебя. Прости, других вариантов у нас нет.