Император мог передвигаться верхом на волне из лавы.
Центурион во время телепортации становился неосязаемым и невосприимчивым к любому нападению. Хотя однажды мне всё-таки удалось убить его, кинувшись в сражение в самом разгаре. Когда Колесница выбился из сил, я выпустила торнадо из шипов, которые содрали с него всю плоть, оставив одни кости.
Фауна могла оживлять всех животных, а не только своих питомцев. Так же, как моя кровь помогает прорастить растения, её кровь могла вернуть к жизни любое существо, даже возродить птицу из единого перышка или быка из куска рога.
Знает ли Ларк об этой силе? А Арик? Наверное, стоит им об этом сказать?
Кажется, от этих нескончаемых рассказов о предательствах я стала почти таким же параноиком, как и бабушка. И холодность Арика тоже этому поспособствовала. Конечно, я понимаю, почему он меня избегает, но не хочу, чтобы пропасть, пролегающая между нами, расширялась… по другим причинам.
Над замком потерянного времени повисло зловещее предчувствие. Я знаю, что-то грядёт. Вдобавок к угрозе нападения Рихтера и ухудшению здоровья бабушки. Но что??
И если мы не выступим единым фронтом…
Однажды Дурак сказал, что случится то, чего не представишь в самых диких фантазиях. И я очень сомневаюсь, что это что-то хорошее.
Закусив губу, я вернулась к книге. Следующий раздел называется «Заходящая луна». Бывает, читая хроники, я вдруг уставлюсь в страницу, будто в трансе, вспомнив описанный день или бой. И вот сейчас я вспомнила, как мы с Цирцеей отдыхали в моей крепости из растений — «зелёных убийц», как она их называла. Мы смеялись над чем-то…
И вдруг в ствол дерева в дюйме от её головы вонзилась стрела.
Мы вскочили с мест и начали оглядываться по сторонам.
На вершине холма стояла серебристоволосая девушка с луком и колчаном. Изображение над её головой показало, что это Луна.
— Я могла убить Жрицу, — сказала она, — и не сделала этого лишь потому, что хочу вступить в ваш союз.
А ведь и правда могла. Каким-то образом её стрела пронеслась сквозь мои растения.
Мы с Цирцеей переглянулись, улыбнувшись друг другу.
— А она храбрая, — сказала я.
Лозы вокруг зашелестели, расползаясь, словно змеи. Река Цирцеи зашумела, готовясь к нападению.
— В другой раз мы, может, и вознаградили бы за такую смелость…
— … но не сегодня, — подхватила я.
Мы убили Луну. И Цирцея получила её символ.
Неудивительно, что Селена мне не доверяла. Неудивительно, что она была так поражена, когда я пришла ей на выручку, самоотверженно выступив против Любовников.
А ведь раньше я не понимала, что ей пришлось преодолеть себя, чтобы стать моим другом. Глифы вспыхнули от злости. Мэтью должен был мне сказать. Цирцея должна была. Она относится ко мне, как к коварной предательнице, но сама не намного лучше.