Спи, Вэйн Файрус. Встретиться с последствиями своих решений — мало приятного даже для тебя.
Сложно считать тараканов равными себе. А если ты слишком хорошо помнишь, как сам был тараканом? Если ты поднялся над ними не в детстве, а совсем недавно? Тогда все еще хуже. История учит нас, что самыми жестокими тиранами становятся слабые и забитые, вдруг получившие власть и силу. Но что, если тараканы на поверку оказались не такими уж тараканами?
Спи, Тайам Рокиа. Твое время настало. Но что это значит для тебя — и для других?
И за всем этим скрывается наблюдатель. Наблюдатель, которому не суждено стать собой, но который все еще хочет спасти не свой мир. Спасти мир, точно зная, как его спасти — легко? Отнюдь нет. Человечество всегда найдет способ угробить себя — за двадцать четыре года, прошедших с изобретения сигмы, оно показало это не раз. И даже сильнейшим свойственна жадность, а даже умнейшим — жестокость.
Спи, Винесса Джексон. Тебя вообще не должно тут быть.
Буду спать и я. Я сплю уже тысячи лет…
Но скоро мой сон закончится.
Несмотря на раннюю осень, солнце по-летнему припекало. В солнечном свете неспешный танец золотых листьев выглядел особенно красиво. Казалось, свою, особую красоту придавало ему и осознание того, как недолговечна эта красота, сколь мимолетно время, когда лето уже закончилось, но небо еще не затянули мрачные серые тучи. До того, как землю взроют холодные ливни, чтобы затем смениться снегопадом. Казалось, до того, как наступит это время, осень спешила показать свой лучший наряд, — как капризная королева, чуя приближение своего свержения, надевает все свои драгоценности и стремится закатить величайший бал, какой только позволит казна.
Вместо того чтобы посоветоваться с такими людьми, как тот, кто разрушил идиллию одним своим появлением.
— Я так понимаю, этот разговор не для моих ушей, — произнесла Ноэль и покинула качельки, на которых они с Рю сидели последние пятнадцать минут.
Именно с этого начался тот памятный разговор. Ещё тогда, там, в Закрытой Школе. Просто разговор в саду на фоне осенней листвы вишнёвого дерева. Юноша тоже вскочил было, но Чезаре остановил его:
— Лучше присядь, Рю. Разговор будет долгим.
Рю кивнул и вернулся на сидение, избегая смотреть прямо на собеседника. Сейчас он, как обычно, смотрел на полкорпуса правее куратора, пытаясь сохранить нейтрально-внимательное выражение лица.
Не вышло.
— Ты можешь не глядеть с таким подозрением, — поморщился Чезаре, — Как я уже говорил, я не желаю тебе зла.
Кардинал присел рядом с воином, после чего негромко начал: