Замахнув добрый глоток «дорогого» напитка, Х. (Хачатур?)
Хворостюк, как истинный дегустатор, зажмурился от удовольствия.
Маслянистая жидкость медленно стекала в желудок, где уже разгорался
очаг уютного коньячного тепла.
– Умеют делать, падлы! – восхищѐнно произнѐс капитан, читая
текст на этикетке. – Эх, вечность бы так сидел… Ладно, не будем
эгоистами, Хома Федотович, надо за Зубова выпить. Чтобы ему майора…
не раньше чем мне…
Приятный вечер в обществе фирменного напитка и ящика
бананов… О чѐм ещѐ может мечтать начальник сборного пункта
молодого пополнения в самый разгар призыва?
Данилюк, держа в руках увесистый бумажный пакет, вошѐл на
кухню и, увидев Вакутагина, копающегося в котле, подошѐл к нему и
откашлялся.
– Здравия желаю, товарищ прапорщик! – бодро поприветствовал
его повар.
– Значит, так, – сразу перешѐл к делу Данилыч и стал
выкладывать на стол консервы, – я тут тебе принѐс немного… Вот
смотри, три банки. Две тушѐнки и одна сгущѐнка!
– А сгущѐнка дороже тушѐнки?
– Ты мне цены не взвинчивай! – возмутился Данилыч. – А то я по
европейским, понимаешь, могу тебе насчитать! У нас с тобой бартер, а
тут свои законы!
– Сухачѐву давали три тушѐнки…
25
– Сухачѐву я давал больше, – кивнул прапор, – потому что человек
был хороший, свой! А ты? Я про тебя вообще ничего не знаю, Вакутагин.
Повар убрал консервы со стола и достал картошку. Перед тем как
отдать ведро Данилычу, он выложил из него несколько крупных
картофелин.
Прапор, мрачно сопя, наблюдал за неторопливыми действиями
нового повара.
– Трудно нам будет, Вакутагин, – сказал он, перед тем как уйти
восвояси. – Я понимаю, конечно, у вас там, в Средней Азии, принято
торговаться! Так сказать, в крови это дело…
– Я – с Чукотки! – гордо заявил повар.
На это Данилыч только махнул рукой: от географии в этом деле
толку было мало, можно сказать, вообще не было… Да и вообще, есть
авторитетное мнение, что в век сверхзвуковых аэропланов и поездов с
вагонами типа «СВ» география утратила своѐ значение. Хрен ли с неѐ
толку, если чукча торгуется не хуже узбека?
Замаскировав ведро полиэтиленовым пакетом, понуро опустив
плечи, Данилыч пошѐл к себе. На выходе из столовой его окликнул
Вакутагин:
– Товарищ прапорщик, вернитесь!
– Чего ещѐ тебе, чукотский повар? – с гамлетовским надрывом
вопросил Данилыч.
– Вы, это, Данилыч, – улыбнулся Вакутагин. – Забирайте
картошку… Я так, подумал и решил…
– Теперь вижу, – широко улыбнулся Данилыч, – вижу, хороший ты