С этой мыслью она отвернулась от шара… и увидела, как король Оберон стоит на пороге. Она вздрогнула от удивления и поприветствовала его широкой улыбкой.
— Добрый вечер, любимый муж! — воскликнула она.
Оберон хмыкнул и прошел в комнату.
— Не пытайся отвлечь меня красивым лицом и словами, женщина! — сказал он. — Мой хороший слуга Пак сказал, что видел, как ты уходишь с моим плащом тьмы. Я хочу знать, зачем.
* * *
— Раз я тебе больше не нужен, я лучше вернусь к себе.
Элиана вскочила со стульчика, уронила горсть соломы, которую пыталась сплести. Ее плечо ударилось о фейри, когда она поспешила развернуться. С радостным воплем она обвила руками его тонкий пояс.
— Почему ты так долго? — воскликнула она, уткнувшись лицом в его грудь. — Я думала, ты больше не придешь!
Фейри резко вдохнул, а потом неловко похлопал ее по голове.
— Я задержался, милая, — нежно сказал он. — Но теперь я здесь. Я здесь.
— Я не могу сделать это сама, — сказала Элиана, отпрянув и вдруг смутившись. Она прижала ладонь к пылающему лицу, желая как-нибудь скрыть румянец от его взгляда. — Я пыталась, но…
— Я видел, — сказал он с улыбкой. — Это была ужасная попытка! Ты не унаследовала способности матери.
Элиана нахмурилась и тряхнула головой.
— Да, это было глупо, но я не знала, что еще попробовать, а ты не приходил и не приходил…
Он рассмеялся.
— Звучит так, словно я бросил тебя! — девушка молчала, он притянул ее к себе, и ее голова оказалась под его подбородком. — Я бы так никогда не поступил.
Элиана задрожала, а потом расслабилась в его объятиях. Словно раскрывая страшный секрет, она сказала:
— Король Гендри сказал, что меня представят его сыну на весеннем балу. Думаю, он… собирается сделать из нас пару.
Фейри вздрогнул, помрачнев, пока прижимал Элиану к себе.
— Так скоро? Хотя вы ни разу не встречались?
Ее руки сжались на нем, и это вызвало у него трепет.
— Он все равно убьет меня, да? Если я… если ты не спрядешь золото?
Долгая пауза. А потом фейри сказал:
— Не уверен. Но я не дам ему шанса.
Элиана отпустила фейри и повернулась к прялке, припорошенной обломками соломы. Она не могла смотреть на фейри и обняла себя, прижав к рукам дрожащие пальцы.
— Мне нечего дать тебе. Ожерелье и кольцо были всем, что было у меня ценного.
— Да? — фейри тихо обошел прялку. Его сияющие глаза смотрели на нее во мгле, и она невольно посмотрела ему в глаза. — У тебя нет ничего ценного, что ты могла бы предложить мне? Добровольно?
Элиана смотрела в глубину этих глаз, видела тоску, которую боялась называть. Не было ли это отражением ее чувств? Могла ли она видеть в этих глазах дом, которого ей не хватало все эти годы? Мог ли он в ее глазах видеть то же самое?