Наш лесник, назовем его, скажем, Павлом, в последнее время стал проявлять такие странности в поведении, что не на шутку обеспокоил свое непосредственное руководство. Проявленные Павлушей странности заключались в том, что он всеми силами стал избегать положенных обходов участка. Он охотно принимал участие в общих работах, когда, например, вся бригада лесников выезжала на какую-нибудь делянку, но в одиночку выгнать его в лес было практически невозможно. «Не пойду, дяденька Иван Трофимович, хоть увольняйте, — упирался Павлуша. — Пускай со мною идет Васька или Лешка, а один я не пойду!»
Другого работника лесничий, не раздумывая, рассчитал бы, благо желавших занять место лесника было предостаточно, но Павел приходился крестником Иван Трофимовичу, и тот проявлял в его отношении поистине отеческую заботу. И так, и этак уговаривал лесничий молодого человека открыть ему причины столь необычного поведения, а когда Павел, уступив настояниям Ивана Трофимовича, поведал о них, то начальник, как нечуждый православной вере человек, немало помогавший храму отца К. и строевым лесом, и дровами, немедленно отослал крестника к священнику.
Вот что рассказал Павел отцу К.
Несколько лет назад проходил он срочную службу в Забайкальском военном округе. На учениях простудился, подхватил левостороннюю пневмонию и попал в госпиталь, который после суровых армейских будней в бурятской степи показался ему санаторием. Конечно, не обходилось без того, чтобы тайком раздобыть выпивку и отметить день рождения, или год службы, или круглый срок, остававшийся до приказа. Павлуша до того времени не успел распробовать вино, а случайно приобщившись к нему в госпитале, вошел во вкус, полюбив кураж и лихую браваду в кругу сослуживцев. Эта-то бравада однажды и толкнула его на поступок, имевший весьма неожиданные последствия.
Случилось так, что в одной из окрестных воинских частей удавился майор. Этому прискорбному обстоятельству предшествовала темная история с уходом его любимой женщины к сопернику — прапорщику из соседней части; тут же, одно к одному, как на грех, нагрянула проверка, выявившая крупную недостачу горючесмазочных материалов, или, как называют их в армии, ГСМ. Материально ответственный майор запил горькую, «тут тоска его взяла», и он повесился.
Тело самоубийцы для соблюдения необходимых формальностей привезли в город, в морг окружного госпиталя, чтобы через положенное время предать земле. В ту ночь, что покойный майор находился в морге, туда забрались солдаты из госпиталя, среди которых был и Павел, чтобы разжиться медицинским спиртом.