– Спасибо, – ответила я. Было чувство, будто я только что прошла тест.
– О, да, – сказал Кирен, – разве не красотка?
Мы все кивнули. Я, женщина и Томас. Мы все улыбались.
Какое-то время женщина стояла на тротуаре, глядя на нас. Казалось, будто мы позировали, но рядом не было никого с фотоаппаратом, потому что никто не знал, где мы живём. Пока.
– Любите её столько, сколько понадобится, – сказала женщина. – Но не слишком сильно, – она подняла вверх свой указательный палец. – Вот в чём секрет.
– Я постараюсь, – сказала я.
Она кивнула.
– Да тебя шатает, а ты даже не держишь её, – сказала женщина, и тут я поняла, что она права. Три дня с ребёнком, а я уже не могла стоять так, как раньше, спокойно. Словно в моих костях заплутала какая-то новая музыка и теперь пыталась выбраться наружу.
Женщина улыбнулась и сказала:
– Думаю, у вас всё будет просто чудесно, – и она пошла своей дорогой. И тут Луна принялась вопить, резко вскрикивая тоненьким голоском. Подобно сирене, прорезывавшей безмятежную ночную тишь. Кирен протянул дочку мне.
Я взяла Луну на руки, и дочка замолчала. На секунду, за которую она крепко зажмурилась и открыла рот, чтобы издать новый оглушительный визг.
– У неё твои лёгкие, – сказал Кирен.
Внутри меня назревала паника, но он взял меня за руку, и я стряхнула напряжение. Взглянув на мужа, я перевела взгляд на дом, в котором мы жили, потом на крышу и, наконец, на небо.
Кричи до самых облаков, детка. Пусть весь мир узнает о твоём появлении!
– И впрямь, – ответила я, крепче сжимая Луну в руках.
Глава 9
Луна стояла в зоне выдачи багажа, прислонившись бедром к металлическому ободу конвейера, и не сразу меня заметила, поэтому у меня было несколько секунд, чтобы рассмотреть сестру. С мая её волосы отросли и теперь струились по плечам тёмными блестящими локонами. Луна была одета в черное платье без рукавов и золотистые сандалии-гладиаторы на плоской подошве со шнуровкой вокруг лодыжек и пальцев. С её левого запястья свисали тонкие плетеные ленточки, наподобие фенечек, и несколько пластмассовых браслетов. Никакого металла. Ничего «от мамы». Я изучала лицо сестры в поисках хоть каких-либо изменений за те несколько месяцев, что мы не виделись, но в целом девушка выглядела так же. Если и было что-то новое, то я этого не заметила.
Распознать настроение Луны всегда было сложной задачей. Если сестра молчала. Больше всего о ней говорил её голос. По мне так сестра была громковата, при этом её голос можно было сравнить с только что сваренной домашней карамелью: теплый, золотистый и сладкий, в смысле глубины и бархатистости его звучания. На протяжении тех двух лет, что мы учились вместе в школе Сэнт Клер, я всегда сначала слышала её и только потом видела, что стало одной из причин, почему я сразу чувствовала себя там как дома.